сверля меня взглядом. Я подумал, что мое худощавое сгорбленное тело на фоне его толстого брюха и румяных щек, казалось каким-то неестественным, ненормальным. Я невротически перебирал пальцами край своего старого потертого и местами залатанного костюма, а босс смотрел на меня с какой-то презрительной опаской. Как всякий здоровый тучный пышущий жизнью организм смотрит на тонкого, худого, но такого опасного для его жизнедеятельности глиста. Словно я угрожал просочиться в здоровое тело нашего коллектива и стать причиной болезни.
– Ваш руководитель сказал, что вы стали каким-то рассеянным, успехи в работе ухудшились. Да и поведение оставляет желать лучшего. А ведь, как показывают отчеты Отдела по контролю за трудоспособностью специалистов нашего Департамента, вы были хорошим подающим надежды работником. Что же случилось?
Я тяжело вздохнул, собрался с остатками храбрости и посмотрел начальнику прямо в глаза.
– Видите ли, – робко начал говорить и опустил взгляд в пол, рассматривая ковер, – я… я… я хочу умереть! – Еле выговорил, но все же, нашел в себе силы посмотреть начальнику прямо в глаза.
– Вот как, – тот взглянул на меня с еще большим презрением. После этого он облизал свои мясистые толстые губы. – То есть вы собираете документы для лицензии на суицид?
– Да, – отчаянно закивал я.
– Что ж, – протянул начальник, – вы должны были хотя бы предупредить руководителя своего отдела. Ведь ему еще нужно будет подыскать вам замену. Как скоро вы собрались умирать?
– Я… На этой неделе, – ответил, сглотнув тяжелый ком. – Если успею уладить всю бумажную волокиту.
Начальник понимающе кивнул.
– Что ж, мистер К, мы здесь не любим, когда что-то затевают у нас за спиной. И только потому, что смерть – достаточно уважительная причина, я даю вам сегодня отгул и не стану слишком придираться. Вы доделали отчет?
– Да, – закивал я, – в трех экземплярах, как полагается, все уже занес в соответствующие отделы.
– Тогда можете быть свободны, не мешайте мне работать, – жестом толстой большой руки он дал мне понять, что аудиенция окончена.
– Благодарю вас, – я поклонился и стремглав вылетел из кабинета.
Ни с кем не прощаясь, и лишь буркнув «хорьку», что главный меня отпустил, быстро покинул офис. Через минуту уже шел по улице, высоко подняв воротник плаща и натянув шляпу так, чтобы назойливые капли дождя не проникали за шиворот. Людей на серых улицах почти не было. Множество попрошаек, которых в нашем городе с каждым годом становилось все больше и больше, в такую погоду не появлялись. Они спали где-то в теплых подвалах, в обнимку с бродячими кошками и собаками.
Я вспомнил, что сегодня собирался устроить себе прощальный обед. Последний раз в жизни съесть порцию горячего жареного картофеля и большую свиную отбивную. От самих лишь мыслей во рту тут же появилась слюна, а желудок заурчал. Я уже достаточно давно не ел мяса, да и вообще давно не ел
