обещал и помахал рукой, прощаясь. Почему-то никто из нас не мог произнести «до свидания». И я почти убежала со слезами на глазах через длинный-длинный холл к выходу, на яркий солнечный свет. Страшно подавленная, я рухнула на сиденье белой машины Пола и всхлипнула, совсем как Кэрри.
Вдруг ниоткуда появился Пол и занял место за рулем. Включил зажигание, развернулся и снова выехал на шоссе. Он не заметил моих покрасневших глаз и скомканного носового платка, который я зажала в кулаке, потому что слезы были близко. Он не спросил, почему я так тихо сижу, хотя обычно я ерзала, вертелась и болтала чепуху, только чтобы не слушать тишину. Тишину, молчание. Слушать, как падают пылинки, прислушиваться к скрипам в доме. Мрачные воспоминания о чердаке.
Сильные, ухоженные руки Пола вели машину искусно и без напряжения; сам он, казалось, совершенно расслабился. Я изучала эти руки: посмотрев мужчине в глаза, я тотчас обращаю внимание на его руки. Потом перевела взгляд на его ноги. Синие трикотажные брюки плотно, может быть, слишком плотно облегали его сильные красивые бедра. Я забыла о печали, унынии и ощутила прилив чувственности.
По обочинам широкой черной дороги росли гигантские деревья, старые, толстые, с искривленными сучьями.
– Магнолии, – сказал Пол. – Жаль, что сейчас они не цветут, впрочем, наши зимы коротки. Скоро зацветут. Запомни только одно: никогда не дотрагивайся до цветка магнолии и не дыши на него, не то он съежится и умрет.
Он с усмешкой посмотрел на меня, так что я не поняла, правду он говорит или нет.
– Пока ты, твои сестра и брат не пришли ко мне, я боялся поворачивать на свою улицу, так я был одинок. Теперь я еду домой с радостью. Благодарю тебя, Кэти, за то, что ты восток и север превратила в юг.
Приехав домой, Пол направился на прием, а я к себе наверх, в надежде справиться с одиночеством упражнениями у стенки. Пол не пришел домой к обеду, и от этого мне стало еще хуже. Не появился он и после обеда, так что я рано легла спать. Совсем одна. Я была совсем одна. Кэрри уехала. Моя опора Кристофер Долл тоже уехал. Впервые в жизни мы будем спать под разными крышами. Я скучала по Кэрри. Мне было плохо, страшно. Мне нужен был хоть кто-нибудь! Безмолвие дома и глубокая ночная тьма подавляли меня, хотелось плакать. (Одна, одна, совсем одна, и никому ты не нужна.) Я подумала, не поесть ли мне, и пожалела, что ничего нет под рукой. Потом вспомнила о горячем молоке: считается, что оно помогает заснуть, а заснуть – это то, что было мне сейчас необходимо.
Я – обольстительница?.
Гостиную мягко освещали отблески пламени. В камине тлели подернутые серым пеплом дрова, и Пол, завернувшись в теплый красный халат, медленно покуривал трубку в кресле с высокой спинкой. Я смотрела на его затылок в клубах табачного дыма. Вот кто мне нужен: он так же тоскует, томится и жаждет тепла, как я! И, как последняя дурочка, бесшумно, босиком я двинулась к нему. До чего же мило, что он так быстро надел наш подарок! На мне тоже был его подарок – легкий бирюзовый пеньюар из воздушной материи поверх ночной рубашки того же цвета.
Увидев меня среди ночи рядом, он
