мировоззрение. Ни одной роли в кино с 1985 года. Последний фильм – «Валентин и Валентина». Другая Доронина – грубая, отяжелевшая. Непривычная героиня – бытовая, земная, косная, гранитной плитой придавившая жизни своих дочерей. Для экранной биографии финал не изящный. Сгодился бы разве как промежуточный.
В 1987-м – раздел МХАТа и постепенное угасание мрачной громады на Тверском бульваре. Доронина из объекта восторгов превращается внезапно в предмет для насмешек.
Понадобились годы, чтобы понять, что Художественный театр был первым элементом грядущего тотального распада. Пробным камешком в канун схода лавины. Можно ли было не проводить через МХАТ туалетную черту – «м» в Камергерском, «ж» на Тверском – вопрос, который уже не будет разрешен. Можно ли было сохранить советскую империю? Способны ли здравый смысл и напряжение воли противостоять логике Истории? Изменить эту логику? Удержать лавину?..
Случилось так, как случилось. Горевать бессмысленно. Только и радоваться нечему. Ни расколу МХАТа, ни распаду СССР, ни тому, что Татьяна Доронина освоила органически не свойственные ей функции худрука и постановщика. У нас была великая актриса. Была и закончилась. Как будто ушла на фронт и пропала без вести.
Из какого боя не вернулась Доронина? Стоил ли МХАТ таких жертв? Все-таки существо неодушевленное, да и век театра куда длиннее человеческого… Доронину не видели на похоронах Ефремова. Она до сих пор не примирилась с теми, кто инициировал раздел. Судьба театра дороже собственной судьбы? Бред! На нее, звезду первой величины, никто не посмел бы замахнуться. В конце концов, ей – звезде – нашлось бы место и в другой труппе. От Товстоногова, из БДТ уходила, что там МХАТ середины 80-х…
Чтобы понять этот «бред», надо любить театр так, как любит его Татьяна Доронина, то есть всеми силами души своей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому способна только пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного… Не только молодость, заметим – Доронину это исступление лихорадит по сию пору.
Избави Боже от подобной любви.
Верность Дорониной – театру ли, России, собственным заблуждениям – почти бессознательная. Это верность дерева, которое ну не снимется же в самом деле с места и не пойдет искать почву, соответствующую новым запросам. Одинокий тополь на Тверском бульваре, Доронина все время помнит о своих корнях. Корневая система приведена в «Дневнике актрисы» и многое объясняет. Прадед староверских кровей писал иконы. Молчаливая деревенская бабушка подолгу разговаривала только с Богом. Дед был церковным старостой. Свою маму Нюру Доронина сыграла в «Трех тополях на Плющихе». Папу Васю, по-видимому, тщетно искала в каждом очередном претенденте на сердце…
«Бедные, бедные российские актрисы, – пишет Доронина о Вере Марецкой. – Даже такие талантливые, как она, вернее, эти-то самые бедные и есть!» Бедные, бедные российские женщины, – хочется добавить. Самые женственные
