из этого вышли трагичные. Скорее всего, Сталин сам их не ожидал. Но цепь их не прекращается и поныне. Сконцентрировав в своих руках непомерную власть, Сталин уже не мог с нею сполна управляться. Как и последующие генсеки. Произошло то, о чем предупреждал В.И.Ленин в известном «Письме к съезду», которое утаили и от партии и народа: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью» (22).
Развернувшиеся следом репрессии тому свидетельство. Они стали не следствием усиления власти, а скорее – от недостатка ее управляемости. И произошли не потому, что Сталин хотел их, а помимо его воли, которые стали объективным результатом его намеренного искажения марксизма.
Короче, не в «злой воле», а в подтасовке положений марксизма – вина Сталина. В правке доктрины под свой интерес. Практически он загнал себя в тупик и лишь изредка мог исправлять ситуацию «ручным вмешательством».
Та «злая воля», в которой обвиняют Сталина «демократы», если и имела место, могла настичь лишь небольшое число лиц /прямых противников или зреющих конкурентов/: 300 человек или 3 тыс., максимум – 30 тыс., но никак не сотни тысяч и не миллионы. А вот теоретический подлог, который он совершил, позволил воле миллионов стать «злой». Массовость репрессий выражается не столько количеством жертв, сколько деятельным участием в них гонителей и преследователей, как искренних, по чести и совести, так и по умыслу и расчету, как среди коммунистов, так и среди беспартийных. Собственно здесь таится трагизм той жизни и… комизм нынешних передержек злобствующих либеральных демагогов. Чтобы обвинить Сталина, следовало хорошо знать марксизм!
Поскольку страна вступила в новую фазу развития, в ней сразу же обозначились различия во взглядах на новые цели и задачи, приемы и способы их реализации. Развернулась борьба с новым историческим содержанием, но мерилом оставались прежние мерки. Соперники в чем-либо относились друг к другу в соответствии с привычными установками, как к классовому противнику, и часто решали свои споры и конфликты с помощью сохранившейся машины подавления.
Так абсолютизация классового деления общества и вынос «диктатуры пролетариата» за рамки исторического предназначения обернулись народной трагедией, изломом в его исторической судьбе.
Часть 2
– Но ведь рабочие и крестьяне всё же оставались? – спросит читатель. – Кем же они были, если не классами?
Слоями. Равноправными, наряду с интеллигенцией, социальными слоями. Вследствие сохранившегося разделения труда. Классы вообще ведут свое происхождение из слоев, состоят из слоев и превращаются в слои, когда заканчивают свое существование.
Исторически социальное разделение труда делит общество на слои по роду занятий. Охотники, скотоводы, собиратели, земледельцы. Возникающий между ними обмен продуктами
