уничтожении государства. И ближе всех к этому моменту история поставила И.Сталина. Но вскормленный предваряющим временем борьбы, он не удержался от искушения властолюбием. Оставив себе «диктатуру», бессменность верховного лидерства, фактическую власть он отдал выпестованной им бюрократии. Потребители оккупировали надстройку.
Массовые репрессии явились первой крупной, мало осознаваемой схваткой между созидателями и потребителями в советском обществе. Вряд ли Сталин понимал ее. Но перевод ее в привычное русло классовой борьбы придал ей особо жестокую форму, прежде всего от потребителей, от которой в большей степени пострадали созидатели и настоящие коммунисты.
Не народ будто бы был распят коммунистическим режимом. Нет, это алчная порода потребителей, независимо от режима, занималась овладением свободного пространства против созидательной части общества. Отнюдь не от ненависти к ней, не по политическим мотивам. Просто из своей алчности и корыстолюбия. Помимо воли Сталина, но с позиции его непротивления.
Вторую, столь же крупную и откровенную схватку между созидателями и потребителями вызвал своей блудливой, неподготовленной «перестройкой» М.Горбачев. И такую же безоговорочную победу в ней одержали потребители. Однако если Сталин вынужденно отдал потребителям руководство страной, как это бывало и прежде, то Ельцин с Гайдаром и Чубайсом «по доброй воле» отдали страну на разграбление услужливому клану руководства.
Потребители из рабочих, крестьян, мелких служащих имели, разумеется, худшую стартовую позицию /к которой созидатели вообще не стремились/, худшую даже, чем у уголовников, быстро слившихся с партноменклатурой в экстазе свободного обогащения. Полученные в низах ваучеры имели значение морковки, чтобы те молчали, когда у них из-под носа дипломированные преступники увозят народное добро целыми составами. В результате, жертвы второй схватки, как и потери населения, превосходят первую в десятки раз.
Но роковую роль при этом опять-таки сыграла сталинская отнюдь не измена, а фальсификация марксизма.
Лишив догматиков-коммунистов правильных, научных представлений об исторических процессах, она обезоружила их в понимании навязанных им процессов. Подобно 1937-му, события «перестройки» и «радикальных реформ» они начали трактовать с позиций классового подхода и классовой борьбы. Фактически махинаторов и взяточников, наделенных властью и связями, они, вслед за вдохновителями «перестроечных реформ», начали именовать предпринимателями, коммерсантами, промышленниками, пытаясь преступную практику выдать за феномен появления новой буржуазии. И тем самым, вместо разоблачения, приняли участие в обмане и дезориентации народа. А заговорив о повторной социалистической революции, к обману добавили еще и нагнетание испуга. История, если что-то и повторяет из своих уроков, то скорее в порядке фарса.
А между тем, именно с позиций правильного применения классового подхода
