Я говорю:
– Вы же обещали, что мы будем посещать церковь. – Он говорит:
– Да? А какая необходимость? Я плачу своему пастору (он лютеранин был) и он за меня молится. Давайте я заплачу вашему, и пусть он молится. А мы поедем в Анталию. Мы ему объяснили, почему надо молиться. И теперь, заходя наперед, скажу, что через год этот человек и его семья приняли Христа как личного Спасителя. Слава Богу!
Мы год прожили у них. За этот год его четверо детей, страдавшие экземой, были исцелены Господом. И к нам началось такое отношение – уже очень многие работники разных посольств хотели забрать нас к себе. Уговаривали: и в Австралию поедем, и туда, и сюда. Но Господь сказал: «вошли в дом, приняли вас, стойте там». Так мы и поступали. Мы не искали ничего, что неугодно было Господу.
Но прошел год. И опять Рождество. И вот мы в церкви, на коленях, Рождественская ночь. На Западе празднуется с 24-го на 25-е декабря Рождество Христово, а не так, как у нас – в январе. И мы стоим на коленях, и Господь говорит пастору теперь уже, что мы должны встать и идти на Болгарию. Мы очень удивились. Муж сказал: «да, Господи, на Болгарию, значит, на Болгарию». Заметьте, уже не через молодого брата. Через пастора говорит Господь для меня. Я встала с колен и сказала: «Господи, я принимаю. Только давай весной, а? Весной? Холодно!».
Друзья, покорного Господь ведет, а упрямого тащит. Это точная пословица. Потому что на следующий день нас уже арестовали. Турецкая полиция, в которой мы каждый день отмечались, вдруг приехали и сказали, что надо переоформить документы.
У хозяина… он, как первый секретарь, давал Рождественский праздничный обед. Прием был такой. И для этого был куплен новый костюм моему мужу, а мне платье. И я должна была вывести детей вечером перед гостями. Дети должны представиться, и потом я их так же должна была увести, положить спать и вернуться, принять участие в банкете.
Но, когда я привела детей, я услышала звон вилки. Я обернулась, и увидела посла Украины. Да, он присутствовал на этом банкете. Это бывший начальник Черноморского морского пароходства, который знал нас лично. Он держал десерт, и десертная вилочка выпала у него из рук. Потому что он думал, что нас уже съели акулы. А мы тут, хорошо одетые, сытые и довольные. Слава Господу! Он тут же заспешил и ушел. Он ушел с банкета, чтоб не объясняться. Но уже на следующий день приехала полиция и, сказали, что, вот, Новый год и мы должны по новой переоформить документы. Хозяин еще спросил, надо ли им переодеться, ему сказали: нет-нет, достаточно вот так, мы их берем в машину и машиной их привезем, все. Они не сказали одного: что возьмут они нас машиной, и привезут не документы заполнять, а в тюрьму. А когда они нас повезут машиной, то уже совсем в другое место.
Нас привезли, опять побили, нас кинули в камеру. Пока ничего не объясняли. Вначале у нас искали деньги. Ну, какие деньги? Не найдя ничего, избили еще больше. И кинули… знаете, оказывается, в Турции, я до этого не знала, есть две тюрьмы. Та – зиндан, тюрьма, где ямы, там содержатся убийцы. И нас кинули туда, в этот зиндан. По верху ходила охрана. Там не кормят. В турецкой тюрьме не кормят. Если у тебя есть богатые родственники, то они
