этого не ожидал. Это был министр внутренних дел. С ним никто не разговаривал так. Он попятился, запнулся за собственное кресло, и упал. Он закричал. Вбежала охрана, свистнула дубинка, и моя рука опять повисла, потому что сломалась ключица. Эта боль вернула меня на мое место. А нас уже больше не уговаривали. Нам угрожали, кричали, что, если мы сейчас не примем ислам… Уговаривали мужа, что обрезание – это совершенно не больно, что он напрасно боится. Он говорит:
– Я боюсь обрезания сердца, а не крайней плоти. И Христос есть Бог! Покайтесь, пока не поздно!
Ну, посмотрел министр, что с такими упрямыми каши не сваришь. Нас кинули опять – теперь уже в женскую камеру, где женщины, там содержащиеся, начали танцевать перед моим мужем. Им сказали, что, если они совратят мужчину, их выпустят. Это оказались девушки из бывшего Советского Союза, которые ехали в Турцию на заработки. Когда они ехали, они не были проститутками. Это были танцовщицы, это были няни. А в Турции их отдали в дома терпимости. Когда нужда в них отпала, их сдали в тюрьму.
И вот, когда нас обыскивали, а то, что вот такая вот Библия (показывает маленькую Библию) вот такая маленькая Библия находилась у мужа за поясом брюк, ее просто не заметили. И он всю ночь читал девочкам этим о Божьей любви, о блуднице. Потом, впоследствии, мы одну из них встретили в Болгарии. Она… не просто Господь ее вывел оттуда, она покаялась. И Господь дал ей мужа. Это служитель в Ямболе. Может, ради этой души Господь и позволил так обращаться с нами и кинуть нас в эту камеру. Слава Ему! Слава Господу!
Нас куда-то повезли. Вывели среди ночи. Мы видели, что это ночь, нас затолкнули в микроавтобус и куда-то повезли. Турки были очень злые. Они ругались между собой, они кричали на нас. А нас такая радость захлестывала, такая радость! Вы знаете, как будто нас везут на праздник. И мы пели. Мы начали петь. Мы стали славить Бога. Мы пели: «Слава Богу! За все Ему слава, Он имеет на это право!» Друзья, у меня нет ни голоса, ни слуха, но я знаю, что все, что я пою, оно, хоть маленькой ромашечкой, хоть незабудочкой, долетает до Небес. Слава Господу, что Он принимает и это хваление! (плачет).
И вот нас привезли куда-то. Машина остановилась. Мы вышли, мы увидели горы в долине. С этой стороны домик и несколько будок, там будки, домик. Да, это граница. Я узнала, потому что отец пограничник, я много была по границам. Но какая? И тут турок сказал:
– Мы вас привезли расстрелять! А вы радуетесь. – А муж говорит:
– Ну, расстрелять, так это ж хорошо – домой! – И мы запели: «птички Божьи, домой собирайтесь, вам к отлету настала пора».
– Чего вы радуетесь?
– Домой-домой, в Небеса! – Тогда он сказал:
– Нет, мы вас не расстреляем. Вот идите туда – это граница, это болгарская граница. Не хотели мы… я, не хотела идти сразу в Болгарию, как сказал Господь, вот Он меня и приволок теперь. Опять болгарская граница.
– Вот ваши паспорта граждан Советского Союза, да еще и просроченные, – говорит, – вас болгары не пустят, и мы не пустим назад. И куда вы денетесь оттуда?
Мой муж… Господь так дал ему веру и стойкость,
