попросить у вас прощения за ужасный и жестокий поступок, что совершил давным-давно, но о котором не забывал ни секунды своей жизни, и вы – я уверен – тоже помнили о нём. Убийство моего отца тяжким грузом легло на мои плечи и на ваши тоже. Ведь именно меня выбрали вы своим вождём. Коль скоро не принёс я вины своей за этот мерзкий поступок, значит, каждый из вас будет вправе считать себя убить своего отца и свою мать. И не оправдывает меня то, что сделал я это, спасаясь от каторги и смерти. Все эти годы ни один из вас не упрекнул меня в содеянном, не вспомнил об этом. Но сам я без устали упрекал себя и проклинал, надеясь изменить своё отношение к тем устоям, которые внушил мне мой отец. Ежедневно и ежечасно сталкивались внутри меня вождь сербов и отцеубийца. Тяжело и муторно было мне жить, хотя я не имел права показать вам этого – ведь моя жизнь уже давно не принадлежит исключительно мне. Так разорвём же этот круг молчания, и да простит меня мой народ и моя церковь, моя страна и мой Бог!..
После этого – я видела – ему стало легче. Не мучили периодические бессонницы, не впадал он в приступы периодического частого молчания. Но за годы жизни с ним я слишком привыкла к постоянным потрясениям и потому чувствовала – новая беда не за горами. Новое испытание, которое снова заставит человека войны вспомнить о сражении – на поле битвы или внутри себя.
Надо сказать о тех людях, что окружали его всё то время, пока он находился у власти и до того. Одним из самых близких к нему людей был Милош Теодорович.
Милош Теодорович был похож на Карагеоргия в том смысле, что тоже был готов на жертвы. Был весьма храбрым, отчаянным, смелым, дерзким – сербы очень уж уважают эти качества. Мало кто знает, но именно он придумал здороваться тремя перстами – как теперь делает и стар и млад. Но именно на этом сходство их с Георгием и заканчивалось. Невысокий, коренастый, со сверкающими исподлобья зелёными глазами, он не походил на такого храброго предводителя лесных восстаний, каким был Карагеоргий. В лице его читалось вместе с храбростью умение, если нужно, и предать кого-то. Скажем, если это коснётся его кармана.
Когда я говорила об этом Георгию, он мне не верил. Командир народной дружины, который прошёл с ним бок о бок всё восстание, он пользовался у него практически безграничным доверием. Георгий был человек умный, опытный, прозорливый, но любая женщина обошла бы его – как обойдёт любого из мужчин – в умении читать по лицам. Да и биография товарища моего супруга оставляла желать лучшего. Совершенно неграмотный, глуповатый, бывший пастух, он попал в ряды знатных сербов, принимавших участие в восстании благодаря своему брату Милану Обреновичу. Вот тот был действительно добрый и именитый человек. Будучи сводным братом Милоша (по матери), он воспитывался в лучших домах белградского пашалыка и стал к 30 годам достаточно богатым землевладельцем. Милош завидовал брату подчас чёрной завистью, даже когда работал у него на пашне или в загоне для скота. Ещё бы – пока один пас скот, другой стал купцом и подружился с городской знатью, говорят даже, был вхож к паше. Именно ненависть
