«Сын моего отца от рабыни…» – «Твой брат?» – «Да…» – «И наследник?» – «Я над этим не задумывался». – «Пора и подумать, если не хочешь опоздать». – «Тебе что-нибудь известно?» – «Ничего нового! За благодеяния не платят благодарностью».
Изгнав по навету своего сводного брата, Аттал лишился наследника. Наследником стал Рим, не остановившийся перед убийством царя и подделкой его завещания. Таково было первое действие Пергамской трагедии.
Второе началось в горах, где Аристоник собирал всех униженных, недовольных, всех отчаявшихся в справедливости. Они называли себя гелиополитами. Моаферн знал их не понаслышке, не по отзывам врагов. Он сам сражался в их рядах, сам видел, как бежали римские легионы под Левкою, как ликующие эллины встречали победителей. В голосе Моаферна звучало то же ликование, слышался тот же восторг.
Третье действие трагедии Митридат пережил как свою беду. Отец прислал римлянам новое войско. Как он не мог понять, кто его враг? А когда ему это стало ясно, римляне уже вошли в Пергам. Моаферн рядом с Аристоником шагал перед триумфальной колесницей Мания Аквилия Старшего. Они расстались у Мамертинской тюрьмы. Аристоника ждала смерть, а Моаферна – каменная башня на холме, возвышающемся над Эфесом. Через окно, пересеченное железными прутьями, Моаферн видел столицу римской провинции. За десять лет он многое передумал. Нет! Он не винит отца! Он хочет за него отомстить.
Долина очистилась от снега. В косых лучах Гелиоса она напоминала полуразвернутые восковые таблички, исчерченные ручьями, исписанные каменными осыпями, разукрашенные голубыми пятнами озер. И как белоголовый мудрец застыл над долиной Париадр, словно удивленный своим собственным творением.
Моаферн перевел дыхание. Как не похожа эта долина на ту, зимнюю! Как богаты краски! Как свежо и великолепно это сочетание зелени, голубизны, сверкающей белизны!
– Дядя! – послышался звонкий мальчишеский голос.
Митридат ринулся в объятия к Моаферну.
– Я увидел тебя из нашей крепости. Вот оттуда! – захлебываясь, говорил мальчик. – Ты знаешь, у нас новая хижина. Мы натаскали камней. Алким сделал бойницы, как у себя в Херсонесе. А потом мы играли в скифов…
Митридат не успел закончить свою сбивчивую речь, как показался Алким. Приветствуя Моаферна, он поднял руку. Стало видно, что она обмотана белым.
– Видишь, – начал Алким, – и я воевал.
– Молва о ваших подвигах догнала меня в Амисе. Пришлось вернуться с полпути. Говорят, что их было трое?
– Четверо, – сказал Митридат. – Но трое бежали, а четвертого я сбросил с обрыва. Он уцепился за ползучее деревце и висел, пока было сил.
Во взгляде Моаферна гордость сменилась укоризной.
– Стоило спускаться в пропасть из-за какого-то негодяя!
– Но он хотел меня
