просыпался, не хотелось верить, что это сон, что перед глазами – закоптевшие камни хижины. «Ты растешь во сне! – объяснял Алким. – Мне тоже снилось, что я плыву, но не в воде, а в эфире. Вот, хвала Гераклу, и вырос!»
А теперь это не сон. Рябь слепит глаза. За кормою тянется полоса пены, как бы соединяя его с берегом детства. Могучий Понт с каждым всплеском весел отделяет его от всего постыдного и унизительного, что он пережил и что он еще нес в своей памяти. Там могила отца, за которого он еще не отомстил. Там мать и ее тень в черном кандии. Там Ариарат…
Теперь им его не догнать! Еще никогда Митридат не чувствовал себя таким сильным и свободным. Ему казалось, что он – владыка этих волн, шедших навстречу, как воины, рядами.
– Фазис! – крикнул кормчий, протягивая руку по направлению к плоскому берегу.
Митридат вскочил. Он ничего не увидел, кроме мутной полосы, резко выделявшейся в голубых водах Понта. Но в воображении тут же ожила Колхида. И вот он уже плывет не на босиорской камаре, посланной царем Перисадом, а на быстрокрылом «Арго». У него нет отца, нет армии, нет казны. Где его спутники-аргонавты? Где Геракл, Тесей, Орфей? Митридат скользил невидящим взглядом по лицам Диофанта и Алкима. Никого!
Внезапно мальчик бросился к лестнице. В руках его кожаный щит. Он закрывает им голову, словно спасаясь от птиц, мечущих медные перья. Он подкрадывается к мачте, где висит чей-то плащ.
– Золотое руно! – шепнул Диофант Алкиму.
Херсонесит сделал усилие, чтобы улыбнуться, но на глазах его выступили слезы.
– Что с тобой, Алким? – воскликнул синопеец. – Скоро ты увидишь стены своего города.
– Но там не будет моего брата Неоптолема! Там, в Херсонесе, все будет напоминать о нем: улица сукновалов, где мы родились, гавань, где мы играли в аргонавтов… Как-то мы привлекли внимание кормчего, сидевшего на связке канатов. Поглаживая черную бороду, он сказал нам: «Дети! Вы замечательные мимы. Клянусь Посейдоном, мне повезло, что матросы оставили именно меня охранять камару! Я могу, не торопясь, полюбоваться вашей игрой. Но мне кажется, что палуба лучше подойдет для вас. Не так ли?» Мы с Неоптолемом развесили уши. Этот добродушный великан предлагал нам свое «Арго»! И вот мы на палубе. Устроившись на корме, мы так же, как Митридат, кричали невидимым преследователям: «Не догнать!» А потом Неоптолем предложил спуститься в трюм, чтобы полюбоваться похищенными сокровищами Ээта. Не иначе как враждебное нам божество подсказало ему эту мысль. Не успели мы сойти с лестницы, как хлопнула крышка люка, и мы поняли, что оказались в ловушке. Я попытался кричать. Но чьи-то руки схватили меня и засунули в рот тряпку. Я задыхался. Прошло немало времени, прежде чем нас вытащили на палубу. Вокруг, куда ни глянь, было море.
Алким вытер со лба пот и утомленно закрыл глаза.
– Наш добродушный великан, – продолжал он, – встретил
