все страхи для нее останутся позади, и за судьбой остальных заложников она будет следить из безопасного места, с помощью газет. Она будет пересказывать всю эту историю на приемах, и толпящиеся вокруг люди будут удивляться и ужасаться. Люди всегда ужасаются. В Буэнос-Айресе в первую неделю она будет петь Джильду. Господину Хосокаве это показалось удивительным совпадением. Она поет Джильду, а он – маленький мальчик, который приехал с папой в Токио. Он смотрит на нее с высоты галерки, но все равно голос ее звучит чисто и нежно, как будто она совсем рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Ее театральные жесты, ее грим издалека кажутся очень красивыми. Вот она поет арию вместе со своим отцом, Риголетто. Она рассказывает, как его любит, и на галерке в это время маленький Кацуми Хосокава сжимает отцовскую руку. Опера разыгрывается на гобеленовых скатертях обеденного стола, среди недопитых хрустальных бокалов, она заслоняет собой провалившееся празднование дня рождения, неудавшийся план строительства завода. Вот она взмывает ввысь, описывает круг над этой страной, а затем мягко опускается на сцену, где становится самой собой, чем-то отвлеченным и прекрасным. Теперь Роксана Косс поет в сопровождении оркестра, ее поддерживают другие голоса, они поднимаются вверх, но прекрасный голос примы звучит только для маленького Кацуми Хосокавы. Ее голос вибрирует в его ушах, поселяется внутри его, становится его частью. Она поет партию Джильды специально для него и для тысяч других людей. Он чувствует себя безымянным, равным, любимым.
В противоположных концах комнаты лежали на полу два священника Римско-католической церкви. Монсеньор Роллан расположился у той же самой софы, что и чета Тибо, только с другой стороны, рассудив, что лучше находиться подальше от окон на случай, если начнется стрельба. Ради паствы ему следовало заботиться о сохранении своей жизни. Католические священники очень часто становятся мишенями в политических распрях – если не верите, почитайте газеты. Одеяние монсеньора было мокрым от пота. Смерть – это священное таинство, и час ее известен одному Господу. Но у монсеньора Роллана были веские основания желать продления своих дней. Считалось, что ему гарантировано место епископа после того, как нынешний, дряхлый епископ Ромеро закончит свое земное существование. Ведь именно монсеньор Роллан исполняет его функции, печется об усилении и расширении влияния их церкви. Ничто в этих измученных нуждой джунглях нельзя считать незыблемым, даже католичество. Чего стоит только нашествие мормонов с их деньжищами и толпами проповедников. Что за наглость засылать своих миссионеров в католическую страну! Как будто здесь дикари необращенные! Голова монсеньора покоилась на маленькой диванной подушечке, которую он благоразумно прихватил, когда укладывался на пол, однако ноги и поясница все равно ныли, и он стал думать о том, как, когда все закончится, он примет горячую ванну, а потом не меньше трех дней проведет в своей мягкой постели. Разумеется, во всем можно обнаружить положительную сторону. Так, например, если террористы окажутся вменяемыми и монсеньор будет освобожден с первой
