юношей, и город показался уже не столь пугающим, как вчера. Многолюдство и каменные строения уже не внушали опасения и непременной тревоги.
Миновали улицу, отведенную под лавки шорников, – здесь пахло выделанной кожей; прошли рынок, наполненный галдящей и хохочущей толпой. Харальд видел, как оборванный мальчишка стянул у дородной торговки сдобный крендель и бросился бежать, ловко лавируя между прохожими.
– Грабят! – визгливо завопила торговка, на крик явились солдаты городовой стражи – угрюмые, в кожаных куртках и с мечами на поясах. По свежим следам бросились в погоню.
Жилище атамана оказалось на Оружейной улице. Ранее, как сказал Гуннар, тут жили мастера, изготовлявшие мечи и копья. Позже их постепенно вытеснили зажиточные горожане, но название осталось.
Юноша-провожатый остановился около большого дома. Стены его были ощутимо толсты, окна – узки и забраны решетками, строение выглядело маленькой крепостью, готовой к отражению врага.
Стукнула колотушка, и дверь бесшумно отворилась.
Атаман встретил их в просторной горнице на втором этаже. Он оказался чудовищно толст и огромен, словно отъевшийся старый медведь, в руках его, тяжелых и мощных, чувствовалась поистине звериная сила.
Некоторое время они с Гуннаром молча смотрели друг на друга, затем в голубых глазах атамана что-то мелькнуло, наемники с ревом ринулись навстречу друг другу.
– Гуннар! Дружище!
– Торвальд! Старый приятель!
Они обнимались и хлопали друг друга по спинам. Наконец Гуннар отстранился и сказал с уважением:
– А ты молодец! Атаманом стал!
– Да ладно, – смутился Торвальд и провел рукой по редким волосам. – Ты лучше скажи, кто это с тобой? Кого-то он мне напоминает…
Харальд помрачнел, чувствуя, как поднимается внутри знакомое с давних времен раздражение. Оно появлялось почти всегда, когда кто-то начинал говорить о его отце. Ведь чаще всего говорили о нем глупости, а иногда – пакости.
– Да, – очень серьезно кивнул Гуннар. Вся радость его куда-то исчезла. – Он очень похож на отца, и его зовут тоже Харальд.
Лицо атамана помрачнело, резче стали морщины на лбу, что-то недоброе появилось в глазах.
– Садитесь за стол, – сказал он после паузы. – Ты, Гуннар, и ты… Харальд Младший. Чего стоять?
Когда Харальд умостился на лавке, то с удивлением заметил, что раздражение его исчезло, будто испуганная рыба в глубинах озера. Пришло понимание, что этот могучий человек не станет говорить об отце плохо просто так, ради того чтобы позабавиться самому и потешить других.
– Зачем вы приехали сюда? – спросил тем временем Торвальд.
– Он захотел. – Гуннар кивнул в сторону воспитанника. – Желает узнать, что случилось с отцом.
– Да, хочу, – вступил в разговор Харальд. – И может быть, вы, почтенный Торвальд, сумеете что-нибудь рассказать?
– Наверное, – неохотно
