говорили. Я передавал привет от ее десятилетнего сына, который остался с бабушкой, рассказывал про его учебу. Для меня эти минуты, когда я видел спокойную, душевную, и оттого еще более красивую женщину, были очень важны. Я старался скрыть силу влечения к ней, но в одно из свиданий мы сели так близко друг к другу, что не выдержав, я приобнял ее. Наши губы были так близки. Мной овладела какая-то сила, которая отбросила все условности и приличия. Я до сих пор помню этот поцелуй. В ту минуту все окружающее исчезло, я ничего не слышал и не видел. Наступило, как говорят, состояние нирваны, когда ничего от жизни больше не нужно и ты не чувствуешь ни ног, ни рук, ни где ты находишься. Ты весь в ощущениях. Как утомленный путник, выбравшийся из пустыни, приближает свои губы к спасительной влаге и делает первые глотки, так и я не мог оторваться от увлекающих в непознанные наслаждения губ своей возлюбленной.
Я чувствовал каждое подрагивание, напряжение и расслабление нашего поцелуя, в котором я словно парил в потоке своей надежды и любви. С этой минуты я посчитал, что мы, заметьте, не я, а мы, нужны друг другу, что нас связывают великие таинства отношений мужчины и женщины. Как же я ошибался!
После выписки из больницы, я отвез Анну домой, надеясь на продолжение наших отношений. Я убеждал ее, что вся жизнь впереди, что все плохое в прошлом и как прекрасно можно жить без вина, предлагал ходить в бассейн, ездить на велосипедах, заниматься йогой и многое другое. Я предлагал создать семью и готов был взять на воспитание ее сына. Но…
Я сначала не мог понять, куда Анна исчезает. Ее не было дома, на звонки она не отвечала. Я начал подозревать, что у нее, быть может, появился другой. Но это было только смутное, мучительное предположение. Так прошло несколько напряженных месяцев наших встреч и разлук. Я был все так же влюблен. За это время мы сблизились: в эти незабываемые ночи я старался быть лучше всех мужчин на свете. Прислушиваясь к каждому, даже не желанию, а позыву, устремлению ее тела, я отзывался. Как разгребают камни, освобождая дорогу бегущему ручейку, чтобы он обрел силу, так и я берег родник наших чувств, чтобы он уже бурлящим потоком унес нас обоих к неведомым берегам близости. Признаться, она говорила, что ей хорошо со мной. Но… затем она вновь исчезала. Я стал думать, что, может быть, здесь есть какая-та тайна, что какое-нибудь неизвестное мне увлечение овладело ею? Но все оказалось гораздо проще – это была все та же страсть к спиртному.
Анна пропадала в компаниях таких же пьющих. Каков был контраст между тем, какой она выходила на сцену, воздушной, манящей всех мужчин, и тем, какой она становилась: непричесанной, шатающейся, с потухшими глазами после очередной попойки. Я боялся за нее, ведь люди в пьяном состоянии совершают поступки, о которых потом сожалеют, и поэтому выискивал, вытаскивал ее из этих компаний.
По моему настоянию мы ходили к психологу, делали кодировки, но… мою любимую вновь и вновь захватывала пьянящая круговерть отравы, увлекая вслед и мою душу. Однажды я понял, что она смеется надо мной, ей явно доставляло удовольствие видеть,
