фензу, пока не загнал в пещеру, где уже поджидал Ризек, чьи зубы были острыми, как кинжалы.
Я проснулась от собственного крика – вся в поту и почувствовала руку Акоса на своем плече. Он низко склонялся надо мной, его волосы были взъерошены. Акос глядел на меня серьезно, настороженно и вопросительно.
– Я услышал твой крик, – произнес он.
Сквозь тонкую ткань сорочки я ощутила тепло его руки. Кончики его пальцев проникли под воротник и коснулись обнаженного горла. Легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы отсечь Ток и унять боль. Когда он убрал пальцы, я чуть не заорала, наплевав на гордость и достоинство, однако Акос тут же нашел мою руку.
– Пойдем, – шепнул он мне на ухо. – Я научу тебя избавляться от кошмаров.
В тот момент, когда наши пальцы переплелись, Акос мог попросить меня о чем угодно. Наверное, я бы сделала все, что было в моих силах – и даже больше.
Кивнув, я выпростала ноги из-под перекрутившихся простыней.
Вскоре мы уже были в провизорской.
Акос зажег светильники, и мы с ним, бок о бок, встали у стола.
Банки на верхней полке теперь были подписаны на тувенском.
– Как и почти все микстуры, – сказал Акос, – эта начинается с тихоцвета.
11. Кайра
На рассвете традиционный бой барабанов возвестил о начале праздника. Первые звуки донеслись из амфитеатра в центре города. Грохот разрастался, по мере того как присоединялись новые исполнители. Барабаны символизировали Начала: самые первые удары наших сердец, первые ростки жизни, расцветшие нашим нынешним могуществом. Мы праздновали Начала целую неделю, затем все трудоспособное население грузилось на побывочный корабль и следовало за Током по галактике. Лететь полагалось до тех пор, пока токотечение не изменит цвет на синий, после чего – приземлиться на указанную Током планету, забрать причитающуюся добычу и вернуться домой.
Мне всегда нравились эти звуки, потому что они означали скорый отлет. В космосе я чувствовала себя свободнее, чем на планете. Но сейчас в бое барабанов мне мерещился стук умирающего сердца Узула Зетсивиса.
В дверном проеме появился Акос. Темные патлы парня торчали в разные стороны, глаза расширились от изумления.
– Что еще за тарарам? – спросил он, привалившись к косяку.
Несмотря на боль, я не могла удержаться от смеха. Никогда прежде не видела его таким растрепанным: пижамные штаны измяты, на щеке краснеет отпечаток простыни.
– Просто начало Праздника Побывки, – объяснила я. – Расслабься. И штаны поправь.
Он зарделся и быстро поправил пижаму.
– А мне-то откуда было знать? – буркнул он. – Ты не могла бы предупредить меня заранее, что начнется концерт, напоминающий бой военных барабанов?
– И лишить себя такого удовольствия? Надо же когда-нибудь развлекаться!
– Ваши шотетские «развлечения»
