мир. Еще не созданные стихи – в мечте:
Фиолетовые руки
На эмалевой стене
Полусонно чертят звуки
В звонко-звучной тишине.
Последняя строка означает уже совершившееся сочетание внешней тишины и внутренних голосов. Созидается мир, немного нелепый, «идеальный», – тот, где «мечта» сочетается с действительностью в формах расплывчатых и странных.
И прозрачные киоски,
В звонко-звучной тишине,
Вырастают, словно блестки
При лазоревой луне.
И вот, далее, отраженный, мечтаемый мир становится второй действительностью. Восходит луна («прах!») – но с ней одновременно в «идеальной» природе, на эмалевой поверхности, восходит вторая луна, почти такая же, только более близкая:
Всходит месяц обнаженный
При лазоревой луне…
Звуки реют полусонно,
Звуки ластятся ко мне.
«Мечта» побеждает реальность. Собственный мир, с собственной луной, уже создан – и поэт решительно отсекает его от обычного мира, больше не нужного:
Тайны созданных созданий
С лаской ластятся ко мне,
И трепещет тень латаний
На эмалевой стене.
«Несозданное» стало «созданным». Уже созданные создания отщепляются от реального мира и получают бытие самостоятельное. В первой строфе они еще не оформились и «колыхаются, словно лопасти латаний». В последней они сами по себе «ластятся» к поэту, а пальмы сами по себе бросают свои обычные тени. Некогда связывавший их союз «словно» заменен разделяющим «и»: два мира разделены окончательно[21].
Максимов Д. Е. Брюсов: Поэзия и позиция. Л., 1969.
Гаспаров М. Л. Брюсов-стиховед и Брюсов-стихотворец // Гаспаров М. Л. Избранные статьи. М., 1995.
Гиндин С. И. Валерий Брюсов // Русская литература рубежа веков (1890-е – начало 1920-х годов). Кн. II. М., 2001.
Лавров А. В. Русские символисты. Этюды и разыскания. М., 2007 [по именному указателю].
Александр Блок – воспевание через дискредитацию
(О стихотворении «Незнакомка»)
От разбора ключевого для раннего отечественного символизма текста в этой лекции перейдем к анализу стихотворения, знакового для русского символизма второй волны:
Незнакомка
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И
