был жаворонком и предпочитал рано ложиться и рано вставать. Но здесь, очевидно, сказывалась разница во времени. Он сумел приспособиться к американскому графику времени, лишь существенно сдвинув собственную шкалу личного времени. И по европейским временным поясам он ложился спать даже позже обычного, в четыре-пять утра, а по американским стандартам для бизнесменов был правилом сон с десяти вечера до шести утра.
– Марта, – попросил он, не пожелав ей доброго утра, – сегодня вечером мы должны быть у Каррингтона. Он нас приглашал на свадьбу своей дочери. Надеюсь, ты не забыла?
– Нет, – хрипло ответила жена. Она все еще не пришла в себя.
– Когда мне за тобой заехать? – терпеливо спросил он.
– В шесть. – Она отключилась, не сказав ему «до свидания». Он раздраженно бросил телефон на сиденье. Если бы не Марк, он плюнул бы даже на миллионы ее отца. В некоторые моменты он даже забывал, что женился для легализации своего положения в этой стране. Жизнь с нелюбимой женщиной была самым страшным испытанием, почти пыткой, иногда мешавшей и его основной деятельности. Может, каждый мужчина, думал он с горьким юмором, чувствует себя в подобной роли, как и он, почти разведчиком, попавшим в среду чужих для выполнения опасного задания. Эти мысли позволяли относиться с некоторой долей юмора и к собственным семейным скандалам, столь часто повторявшимся в последнее время.
На работу он приехал как обычно – ровно в восемь утра. Секретарь положила на стол список сегодняшних дел. Среди них была дневная встреча с Ронни Седлером. Он нахмурился. Если бы Москва не требовала этих данных так срочно, он никогда не пошел бы на подобный риск. Но теперь придется рисковать. Документы ему очень нужны, а сукин сын Ронни, кажется, единственный, кто может помочь ему в этом. Придется договариваться с этим типом. И он заранее знает, как дорого будет стоить подобная встреча. Однако, кроме Седлера, никто ему не сможет помочь.
Весь день на работе он помнил о встрече, пытаясь сохранить энергию на этот сложный разговор. Даже когда все сотрудники вышли на традиционный ленч, он остался в кабинете, перебирая ненужные ему в данный момент бумаги. Он не хотел признаваться даже самому себе в том, что предстоящий разговор его волновал. Очень волновал. И он не видел другого выхода, кроме прямого предложения Ронни Седлеру.
Ровно в три часа секретарь доложила, что в приемной его ждет мистер Седлер. Кемаль поправил узел галстука и, сделав максимально приветливое лицо, возможное в данном случае, разрешил гостю пройти в кабинет.
Едва Ронни переступил порог, как он понял, что устоявшееся представление об этом типе почти соответствует действительности.
Гость был одет в серые брюки и пиджак ярко-желтого, канареечного цвета. Его лицо с полными, чувственными губами, немного выпученные глаза и жесткие короткие волосы выдавали присутствие африканской крови. Что не мешало Седлеру презирать всех темнокожих и даже состоять в нескольких полурасистских
