«Леклерк» разлетится вдребезги, как стеклянная лампочка от удара кувалдой!
Мишель собрал в кулак все мужество, чтобы разделить судьбу своего танка, но двойник не желал погибать. До сих пор он считал все происходящее едва ли не увеселительной прогулкой, большим приключением. Но сейчас он должен был умереть! Умереть от чужого снаряда, с чужого броненосца, в чужой (?!) стране…
Впрочем, одно прощало его трусость – он понял, что не успеет выстрелить первым. И погибнет как беззащитная жертва, а не как сражающийся солдат. Поэтому существо, до этого поддерживавшее мужество Мишеля, само панически заорало:
– Спасайтесь!!!
И мгновенно бросилось к люку в днище.
В этот момент что-то случилось. Где-то ощутимо звякнуло, словно разорвав невидимые зубчики стройного механизма Вселенной, и какая-то едва уловимая ненормальность, возникшая еще при появлении двойника, стала ощутимее, заметнее.
Что-то испортилось, стало не так. Механика уже не было на его месте, а «Леклерк» стоял с выключенным двигателем. Через распахнутый люк в днище танка виднелась развороченная земля. «Здесь должен быть автомат!» – вспомнил лейтенант и выхватил его из специального крепления. По-змеиному выскользнул из танка.
Зубчики же все звенели и звенели, ненормальность усиливалась. Мишель не понял, как оказался в сотне метров от своей машины. И в этот момент чудовищный взрыв разорвал ее, подбросив высоко в воздух тело сержанта Эндрю. Жормон стоял оглушенный, засыпанный землей, облитый чьей-то кровью, в чужом обмундировании, с чужим оружием в руках. Теперь он был лишь вторым существом.
Вокруг полыхал бой, точнее – безжалостное истребление. Ведь лейтенант не успел передать друзьям секрет победы. А когда Мишель увидел, что целая и невредимая носовая башня разворачивается для очередного выстрела, он понял, что спасения нет. Что-то серьезное случилось с миром, разрушилась тонкая грань между тем и этим светом, и через провал хлынуло сверхъестественное зло.
Призрачный странный туман окутал танкодром. Он становился то абсолютно прозрачен, так, что были видны мельчайшие подробности разыгрывавшейся трагедии, то, наоборот, сгущался до плотности молочной завесы. И в такие моменты казалось, что танкодром накрыт призрачным куполом. Сквозь который светили чужие злобные звезды.
Жормон, забившись в уголок сознания нового тела, спокойно раздумывал о природе жуткого феномена – армии госпожи Сильфии. Теперь уже он ощущал себя «гостем» и равнодушно предоставлял возможность другому человеку выпутываться из сложной ситуации, в которую (Мишель был в этом уверен) тот сам его и втянул.
– Очевидно Сильфия, – размышлял он, – обладает действительно огромным могуществом, пользуясь покровительством сверхъестественных сил. Но и ее власть должна иметь свои пределы. По-видимому, она возрастает в связи с верой в нее. С верой… – он споткнулся на этой мысли.
