с нежным укором произнесла она.
– Чтобы быть с тобой, – сказал он первое, что пришло в голову.
И это было правдой. В чем-то, может быть, банальной, даже откровенно пошловатой, но, как ни странно, единственной на этот миг и абсолютной правдой. Просто более изысканных слов вдруг отчего-то не нашлось… Да разве в них вся суть?!
Она лишь неопределенно, с какой-то детской застенчивостью качнула головой и, бросив халат на спинку кресла, вновь устремила на Невского преданный взгляд – зовущий, ласковый, опять – восторженно-лучистый…
На улице было гадко.
Все очарование минувшего часа разом стерлось, потускнело и ушло…
Потому что здесь, на холодном ветру, под дождем, это казалось ненужным и непонятным.
Здесь была реальная жизнь, в которую никак не вмещались та тихая комната с зашторенным окном и горящим уютным торшером, та тихая радость и та красота…
Они торопливо, не обращая ни малейшего внимания на лужи под ногами, шагали по аллее: со стороны – двое просто знакомых людей, не так чтоб и накоротке, рядом друг с другом – даже не под руку…
Фонари размытыми зрачками таращились на них сквозь пелену дождя.
– Ветер-то какой!.. Ты не замерзнешь? – обеспокоенно заметил Невский.
– Нет.
– Может, я все-таки провожу?..
– До дома? Пожалуйста, перестань!
– Но…
– Забудь, ладно? – Она повернула к нему мокрое лицо. – Ничего не было.
Ему показалось, что она плачет.
– Ты сердишься на меня?
Секунду она помедлила с ответом.
– Нет. Почему ты так решил?
– Да просто… – он пожал плечами и с неожиданно тоской вдруг произнес: – Ведь это ты сейчас решаешь… Больше ничего не будет, да?
– Не надо загадывать, – тихо попросила она. – Может, и будет… – Она ласково взглянула на него и, с едва заметным вздохом, добавила: – Действительно… тебе не надо было приезжать сюда.
Невский попробовал ее обнять, но Лидочка мягко отстранилась.
– Боишься, нас увидят? – удивился он. – Да все давным-давно спят!
– Не в этом дело… – покачала она головой. – Не торопись. Потом. Хорошо?
– Как знаешь… – с рассеянной улыбкой ответил он и взял ее под руку.
Они вышли из незапертых ворот и притулились у столба с указателем автобусной остановки.
Кругом не было ни души.
И никаких посторонних звуков – только негромкий, ровный шум дождя…
Слева, в темноте, послышалось натужное урчание и замелькали огоньки.
Они приближались, делаясь все ярче, пока не превратились наконец в две горящие фары рейсового автобуса.
– А вдруг проедет мимо? – с непонятною надеждой произнес Невский.
Лидочка только пожала плечами, словно говоря: нашел, о чем спрашивать!..
