style="font-size:15px;"> – Ну ладно, пусть, – смягчился Невский. – Если уж такая дата…
Куплетов приволок из угла два сомнительно мытых казенных стакана, пытливо поглядел их на свет и затем опростал в них содержимое чекушки.
– Да, – вдруг спохватился он, – а чем же резать колбасу? Опять вниз за ножом бежать…
– Ничего, – остановил его Невский, – у меня есть. Я как знал…
Он присел на корточки, распахнул свою тумбочку, порылся в ней немного и, наконец, извлек на свет божий длинный охотничий нож в самодельных кожаных ножнах с большим кольцом, чтобы носить на поясе. Протерев широкое лезвие полотенцем, он принялся аккуратно нарезать колбасу.
– Жаль, хлеба нет, – посетовал он между делом. – С хлебушком – оно сытнее…
Нож привел Куплетова в восторг.
– Острый? – почему-то шепотом спросил он, глядя на сверкающий клинок.
– Как бритва. Это же булат! Тот самый, знаменитый, настоящий!
– Ой-ей-ей! – всплеснул руками ошарашенный Куплетов. – А откуда же сокровище такое?
– Да так, знаете… – уклончиво ответил Невский. – Подарили…
– Эх, везет же людям!.. – позавидовал Куплетов. – Дарят… Кто-то, стало быть, не забывает… Ну, поехали! – воскликнул он, беря стакан – внимательно и нежно. – За меня и за знакомство! Только так!
Глава 7
Вечером, в начале одиннадцатого, едва дождавшись, когда санаторцы разбредутся отдыхать и в доме воцарится относительная тишина, Невский побежал к Лидочке.
Она сидела в кресле под уютным стареньким торшером и что-то читала.
Окно было настежь, и налетавший ветер слегка раздувал задернутые шторы.
Увидав Невского, Лидочка отложила книгу и ласково, по-домашнему, улыбнулась.
– А вот и я. Не рано? – спросил он, плотно притворяя за собой дверь.
– Нет, – мягко качнула она головой.
– Но ведь – и не поздно?
– Конечно.
Она сидела, расслабленно опустив руки на вытертые подлокотники и смотрела на него спокойным, ясным, откровенным взглядом.
И в нем, в этом взгляде, что особенно приятно поразило Невского, не было никакого показного бесстыдства или неуемного, отчаянного желания…
Это был взгляд женщины, которая никого ни к чему не побуждает, но по первому же зову готова сделать все, чтоб было хорошо и ей, и другому…
Невский это понял, вернее, почувствовал – и в радостной нерешительности замешкался у двери.
Прежняя ироничность, прежнее фривольное легкомыслие теперь смотрелись бы натужно и нелепо.
Он совсем не ожидал, что дело сразу повернется так, и вместе с тем испытывал сейчас к этой женщине огромную благодарность…
Благодарность и… уважение.
Приятная стремительность событий всегда в нем вызывала уважительное
