ни твоих мерзких таблеток, ни психиатров. Точка.
– Да ты посмотри на себя, черт тебя дери! Ты на всех набрасываешься, всех норовишь оскорбить! Где бы ты ни появился, все считают тебя чокнутым! Везде тебе чудятся какие-то совпадения! Ты все больше и больше уходишь в свою Страну Тьмы. Такие симптомы не обманывают… и ты это знаешь…
Стефан выбросил свой билет в окно, Сильвия положила свой в бардачок.
– Ты все еще держишь меня за сумасшедшего?
– Позволь мне не дать тебе погибнуть. Позабыть о малышке и обо всем остальном. Лечение не…
– Я не шизофреник! Мои сны логичны, последовательны и точны! Они связаны друг с другом во времени! Кровь на руках! Направленное на меня оружие полицейского! А в следующем сне оружие уже у меня и я бросаюсь к Джону Лейну, чтобы его убить! И в то же самое время я слышу по радио о девочке, убитой в тридцати километрах от нашего дома!
Стефан поправил резинку, которой были перехвачены его длинные черные волосы.
– И знаешь, что хуже всего? По радио говорили, что они ищут сбежавшего подозреваемого. И все его приметы в точности совпадают с моими! Это был я, и я специально тогда побрил себе голову, чтобы меня не узнали.
Он стиснул плечо жены и прошептал:
– Малышка Мелинда… должно быть, я был там, когда… когда ее убивали… И я наверняка что-то видел. – Откинув голову на подголовник сиденья, он закрыл глаза. – Или… или это я ее убил. Еще одно совпадение, еще одно происшествие… Боже мой! Может, я вот-вот пойму то, чего никак не мог понять всю жизнь, и смогу доказать, что я не псих. Ты не думаешь, что эта игра стоит свеч?
15
Пятница, 4 мая, 16:17
Маленькое кладбище степенным строем окружали великолепные кипарисы. В этот час, когда повсюду царили тишина и спокойствие, было слышно, как наверху весело заливаются птицы.
Стефан вошел в шестую аллею. Сердце у него бешено колотилось, как всякий раз, когда он рисковал тайком прийти в это место, в каких-нибудь нескольких сотнях метров от имения. Перед ним на серо-белом мраморном надгробии было выбито имя: «Гаэль Монтьё – 1997–2007». И, как и всякий раз, его словно скальпелем полоснуло.
Нет ничего хуже, чем смотреть на могилу ребенка. Холмик был выложен плиткой, уставлен вазами с цветами и прочими проявлениями любви. Вот уже два месяца после трагедии мать приходила сюда каждый день около половины шестого вечера и долго стояла, проклиная свою жизнь. Иногда Стефану приходилось делать крюк, обходя могилу, чтобы не пересечься с матерью и не встретиться с ней.
Что же до ее мужа, то он его никогда не видел.
Большой букет белых роз, что он принес накануне, кудато исчез, – может быть, его выбросила мать. В этот раз он поставил в вазу сиреневые хризантемы. Вдруг у него зазвонил мобильник. Стефан в панике схватил его и отключил звук. Эверар, продюсер «Кровавой лощины», интересовался, как продвигается муляж Мартинес. Не отвечая, он выключил телефон и несколько минут собирался с мыслями.
Подняв воротник куртки, он пошел к выходу с кладбища. Потом посмотрел куда-то перед собой, достал
