Куинн, это Мэри. Мэри, это моя подруга Куинн.
Медсестра еще пару секунд смотрит ему в глаза, словно хочет спросить о чем-то или дать совет, и только потом переводит взгляд на меня.
– Что ж, Куинн, всегда приятно знакомиться с друзьями Колтона. – Она протягивает свою маленькую ладонь, и я чувствую внезапно крепкое рукопожатие.
– Взаимно.
– И давно вы знакомы? – спрашивает Мэри.
Смотрю на Колтона.
– С утра, – улыбается он.
Я киваю, а Мэри все держит мою ладонь в своей, словно дает понять, что мы должны более подробно отчитаться о нашем знакомстве.
Колтон прочищает горло и указывает на документы:
– Мы, наверное, пойдем заполнять бумаги?
– Да-да. – Мэри наконец отпускает меня. – Присаживайтесь, конечно. Как только закончите, вас сразу проводят в кабинет.
Она тепло улыбается мне. Будто в знак одобрения. Но я не уверена, что заслуживаю его.
– Спасибо, – повторяю я.
Мы отходим от стойки, но голос Мэри заставляет нас обернуться.
– Милый, ты так хорошо выглядишь. Просто замечательно. – Ее глаза наполняются слезами. – Подумать только, целый год прошел. Приятно видеть тебя таким…
И тут Мэри, не давая опомниться, крепко обнимает Колтона. Мгновение он колеблется, а затем обнимает в ответ – неловко, но очень нежно.
– Я тоже рад вас видеть.
Я наблюдаю за ними и чувствую себя третьей лишней. Колтон явно не хотел касаться этой темы. Отвожу взгляд и иду искать свободные места. Кроме нас в приемной всего три человека: парень, который развалился на стуле с таким видом, будто ждет уже целую вечность, и тихая пожилая пара, читающая разные страницы одной газеты. Муж кладет жене руку на колено, и это такой знакомый и естественный жест, что я замираю. Не могу вспомнить, когда Трент в последний раз делал так, зато прекрасно помню, как барабанили его пальцы. Они будто не желали остановиться ни на секунду.
Голос Колтона возвращает меня в настоящее:
– Прости за все это.
Он присаживается рядом со мной и переводит дух.
– Все в порядке, она очень милая. Подобрела, когда увидела тебя.
Колтон смотрит на меня и старается улыбнуться, но улыбка выходит вымученной.
– Кажется, – я решаю подбодрить его, – тебя тут все любят.
Это не вопрос. Я просто оставляю ему пространство для ответа. Если он вдруг захочет что-то сказать.
Но Колтон молчит. Еще раз слабо улыбается, кивает и устраивается на стуле, скрестив руки на груди. И вот он уже за тысячу миль отсюда, до него не достучаться. Я опять осталась одна. Мне хочется сказать что-нибудь, сменить тему, может быть, развеселить его, но я понятия не имею, что говорить. Потому что совсем не знаю его.
Поэтому я беру ручку и начинаю заполнять формы. Наверное, даже полезно сохранять дистанцию, чтобы наше общение не зашло слишком далеко. Пока я
