имени, я будто слышу слова: «Ты сделала на сегодня домашнее задание?»
Сейчас на ней кружевное платье с длинными рукавами. Оно было бы миленьким, если бы не украшало учительницу математики, выходящую замуж за моего отца. На носу у нее все те же неизменные очки в толстой красной оправе. Казалось бы, уж на свою-то свадьбу любая женщина захочет их снять, но эта дама – по-видимому, большая поклонница образа библиотекарши с одиннадцатью кошками. А еще я бы не стала выбирать такую цветовую гамму: сочетание мятного и персикового, – но, как говорится, каждому свое.
– Нора! Ты выглядишь… – Миссис Райт, Тина, замолкает, словно решает, стоит ли говорить о том, что в эту минуту я ползаю на корточках по липкому полу танцевального зала.
– Кое-что уронила. – Я быстро поднимаюсь. – Рада вас видеть. Спасибо, что пригласили меня.
Она кажется сбитой с толку. За спиной у нее появляется мой отец и обнимает ее за талию. Мне потребовался целый год, чтобы научиться спокойно смотреть на них вместе и не испытывать тошноты. Но теперь я даже в состоянии сдержать гримасу отвращения.
– Дорогая, ты выглядишь потрясающе.
Вот все отцы такие – никогда не знают, когда ты выглядишь потрясающе. Он же понятия не имеет, что этому платью почти шесть лет. И что на макияж я потратила целых тридцать семь секунд, потому что катастрофически опаздывала на церемонию, где у меня было крайне ответственное задание – прочитать стихотворение («Я несу твое сердце в себе, твое сердце в моем»). Но все же я улыбаюсь и обнимаю отца, стараясь осторожно поднимать руки и не порвать платье. Ну и в порыве благодушия заключаю в объятья свою новоиспеченную мачеху Тину, несмотря на ее очки в красной оправе и мятно-персиковую свадебную гамму.
Тина переводит взгляд с отца на меня.
– Нора, мы так счастливы, что ты здесь и теперь часть нашей семьи. Знай: мы всегда рады видеть тебя в любое время у нас в Аризоне.
Папа улыбается и гладит меня по плечу.
– Там наш дом. И твой тоже. Скажи Элис… своей маме… что мы рады видеть тебя в любое время.
Я ничего не отвечаю. Тина смотрит в пол. У меня начинают еще сильнее потеть подмышки. Папа откашливается и продолжает:
– Мама не смогла сегодня приехать?
– Не-а. – Я стараюсь не встречаться с ним глазами. – Что-то с животом.
Но мы-то все знаем, что я вру.
– Она… в остальном все хорошо? – спрашивает отец, обращаясь к полу.
– Да, – отвечаю я.
Я замечаю, что всякий раз, когда речь заходит об Элис, папа и Тина начинают теребить кольца.
Рассказать им, что я по-прежнему порой слышу мамины всхлипы из ванной? Или что она выпытывает имя и фамилию каждого, с кем я общаюсь? Особенно если собираюсь погулять с компанией друзей, где есть хотя бы один парень, а ведь я практически окончила среднюю школу. Или что она каждое утро цитирует мне новую статью, где говорится о том, что художники не могут обеспечить себе даже прожиточный минимум? «Нора, ты должна заняться чем-нибудь
