ТЕБЕ, в Европе никто не носит джинсы.
– Что?
Лена поднимает пару джинсов-бойфрендов, которые я целых пять секунд складывала, и отбрасывает в сторону.
– Так сказала моя сестра, которая училась в Барселоне.
Накручивая зеленую прядь волос на палец, я несколько секунд смотрю на забитый уже под завязку чемодан, лежащий на ковре.
– Ладно. Тогда что они носят?
– Не знаю, – отвечает Лена. – Леггинсы? Юбки? Да, наверно, юбки. Там все выглядят моднее. Если не будешь носить туфли на каблуках и свитер, то они сразу поймут, что ты туристка. Или шарф! В Европе люди носят шарфы!
– Но у меня нет шарфа. Как насчет этого? – Я показываю ей свои кроссовки «Нью Бэланс». – Может, мне просто не брать спортивную обувь?
Я передаю их Лене. Та по какой-то непонятной мне причине обнюхивает их.
– А у тебя есть кроссовки… ну… посимпатичнее?
Я встаю, и от долгого сидения на полу у меня хрустят колени. Ведь я пыталась впихнуть половину шкафа в двадцатидюймовый чемодан. «У европейских авиакомпаний другие ограничения на провоз ручной клади», – со знающим видом заявила Лена.
– А эти?
С нижней полки шкафа я извлекаю свои Вэнсы. Они все расписаны несмываемыми маркерами. Почему-то в средней школе считалось, что исписанные строчками из поп-панковых песен кроссовки – это круто и модно. Словно питчер в софтболе, я замахиваюсь ботинком и со всего маху швыряю его в Лену.
– Ай!
– Да ладно, я знаю, что тебе не больно.
Подруга потирает невидимую шишку на руке.
– Немного больно. – Но тут же забывает о боли, как только замечает фразу на белой резиновой подошве. – Боже мой! «И ты звонишь мне вновь нарушить мой покой?» Это откуда? «Скрипт»?
Я забираю у нее кроссовку и пытаюсь уложить пару вдоль боковой стенки чемодана. Мне это удается только после того, как я перекладываю плащ.
– Ты же прекрасно знаешь, что это Тейлор Свифт. – И начинаю петь чуть громче нужного, придавая своему голосу притворное беспокойство и усиливая произношение: – «И ты звонишь мне вновь нарушить мой покой? Ты что-то там, лишь бы быть честным пред собой».
– «Так жесток», – подсказывает Лена.
– Ха! Я же говорила, что знаешь! Даже не притворяйся, что не пыталась отрезать себе челку, как у Тейлор.
Лена плюхается на живот.
– Боже мой, я думаю, что Ник отстриг себе волосы в прошлом году, потому что у него была самая ужасная прическа на свете. Погоди, сейчас найду фотографию.
Не успеваю я произнести хоть слово, как она уже достает из заднего кармана телефон. Пролистывает в «Фейсбуке» несколько старых фотографий Ника. Я видела их десятки раз: размытые снимки, где он в поло Холлистер с той самой уродливой прической, неровной на лбу и не скрывающей следы подростковых прыщей на лице.
Только я тянусь за телефоном, чтобы рассмотреть фото, как Лена отдергивает руку.
– О
