style="font-size:15px;"> – Ламбис говорит правду. Это опасно. Я не могу больше ничего объяснить, но держитесь подальше… не хочу, чтобы вы думали, что можете помочь. Вы очень любезны, но… Ничего особенного. Не надо вам связываться с нами… Не могу этого допустить.
– Если бы я только понимала…
– Я и сам не понимаю. Но… это мое дело, не добавляйте мне хлопот… пожалуйста.
– Хорошо. Я не буду вмешиваться, если… если и в самом деле я ничем не могу помочь…
– Ничем. Вы и так много сделали. – Он попытался улыбнуться. – Этот кофе спас мне жизнь, я в этом уверен. А теперь идите в деревню и забудьте о нас, хорошо? Я имею в виду – никому ни слова. Это очень важно. Я на вас надеюсь.
– Можете быть во мне уверены.
– Вы милая девушка…
И вдруг я увидела то, что поначалу скрывалось за его болезнью и удрученностью: он был очень молод. Ненамного старше меня, подумала я. Двадцать два? Двадцать три? Измененное страданием лицо, плотно сжатый рот делали его старше своих лет. Но вот, как это ни странно, стоило ему попытаться говорить со мной менторским тоном, так и выглянула из него молодость, как тело в просветах доспехов.
Он откинулся на своем ложе.
– Идите своей дорогой… Спасибо еще раз и простите, что так напугали… Ламбис, проводи ее вниз… и насколько можно дальше…
Насколько осмелишься – мог бы он еще с полным основанием сказать, но не сказал. А на меня вдруг, откуда ни возьмись, опять напал страх, словно тень, упавшая на цветы. Едва дыша, я сказала:
– Мне не нужны провожатые. Я пойду вдоль ручья. До свидания.
– Ламбис проводит.
Раздраженный шепот был все еще на удивление властным, и Ламбис поднял мою сумку, подошел ко мне и решительно произнес:
– Я пойду с вами. Идемте.
– До свидания, – тихо сказал Марк слабеющим голосом, что означало окончательное прощание.
Я оглянулась с порога и увидела, что он закрыл глаза, отвернулся и подтянул выше легкими отрывистыми движениями птенца мою кофту. То ли он забыл о ней, то ли слишком высоко ценил свой комфорт, во всяком случае он не проявил намерения возвратить ее мне.
Что-то в том движении, которым он погрузил свою щеку в белую мягкую шерсть, обрадовало меня. Он показался мне даже моложе своих лет, намного моложе меня.
Я резко повернулась и вышла из хижины. Ламбис – за мной.
Глава 3
Заходит солнце, и дневные тени Становятся длиннее и страшней.
– Я пойду первым, – сказал Ламбис, бесцеремонно обошел меня и повел через цветы к источнику.
Он тревожно осматривался, когда шел, а шел он осторожно, как ночной зверь, вынужденный двигаться при свете дня. Впечатление было неутешительное.
Вот и заводь наяды, неподалеку пучок орхидей, оброненный мною. Еще несколько шагов, и хижина исчезла из поля зрения.
– Ламбис, –
