style="font-size:15px;"> – Кое-что есть. Хлеб и немного сыра…
– Ну и грязища тут у вас!
На земле у постели стояла пластиковая кружка. В ней было вино, на краю сидели мухи. Я взяла ее.
– Идите и помойте кружку. Принесите мою кофту и сумку. Они там, где я их уронила, когда вы прыгнули на меня со своим ужасным ножом. Там есть еда. Конечно, не совсем подходящая для больного, но ее много, и она свежая. Ой, подождите минутку, смотрите, вон там что-то вроде котла, – наверное, пастухи пользуются им. Если вы наполните его, я могу набрать сучьев и мы разведем огонь…
– Нет! – в один голос воскликнули оба, при этом Марк широко раскрыл глаза, и, несмотря на всю его слабость, брошенный им на Ламбиса взгляд сверкнул, как электрическая искра между двумя полюсами.
Я молча смотрела то на одного, то на другого.
– Настолько все скверно? – спросила я наконец. – Тогда что же вы мне морочите голову? Камнепад! Какая чушь! – Я повернулась к Ламбису. – Так что же это было, нож?
– Пуля, – произнес он не без определенного удовольствия.
– Пуля?
– Да.
– Ого!
– Вот видите, – угрюмость Ламбиса сменилась свойственным человеку удовлетворением, – вам совершенно ни к чему лезть в это дело. И когда вы уйдете, никому ничего не говорите. Это опасно, очень опасно. Там, где одна пуля, может быть и вторая. И если вы хоть словом обмолвитесь о нас в деревне, я сам вас убью.
– Ну ладно, – нетерпеливо ответила я, почти не слушая его: выражение лица Марка страшно пугало меня. – Но сначала принесите мою сумку, вы слышите? И вот, помойте как следует это.
Я сунула ему кружку, и он взял ее, словно во сне.
– И быстро! – добавила я.
Он переводил взгляд с меня на кружку, на Марка, снова на кружку и наконец вышел из хижины, не проронив ни слова.
– Нашла коса на камень, – тихо произнес Марк в своем углу, на его измученном, искаженном болью лице появилась слабая улыбка. – А вы ничего девушка, а? Как вас зовут?
– Никола Феррис. Я думала, вам снова стало хуже.
– Нет. Я довольно вынослив, не стоит обо мне беспокоиться. У вас действительно есть еда?
– Да. Кажется, пуля вышла? Потому что, если нет…
– Вышла, кость не задета. И рана чистая. Это точно.
– Если вы уверены… – произнесла я с сомнением. – Впрочем, не знаю я ничего об этих проклятых пулевых ранениях, и, раз уж у вас нет горячей воды, придется поверить вам на слово. Но у вас температура, это любому дураку ясно.
– Целую ночь провел под открытым небом. Потерял много крови… и шел дождь. Скоро все будет в порядке… через пару дней.
Вдруг он дернул головой, это было движение крайне яростного и беспомощного нетерпения. Я видела, как на его лице заходили желваки, но явно не от боли. Я тихо сказала:
– Попытайтесь не волноваться, что бы там ни было. Если вы сейчас хоть немного поедите, вы быстрее отсюда выберетесь, только
