ты, – предложила Ира, – у тебя хорошо получается.
Наташа стала на колени перед коробкой, сложила молитвенно руки:
– Упокойся с миром, невинно убиенный. Пускай тебе там, на том свете, будет достаточно зернышек и лапки никогда не мерзнут…
Симкина опять чихнула. Из глаз ее, превратившихся в узкие щелочки, градом катались слезы. Она почти задыхалась.
– …мы будем помнить о тебе и заботиться о твоей могилке, приносить свежих цветов…
Горький запах полыни сдавливал Симкиной грудь. Глаза совсем заплыли. Из носа в рот текли два ручейка.
«Мама опять отругает, – подумала она. – В прошлый раз пришлось к врачу идти».
Симкиной категорически запрещали выходить в парк. Она и без того постоянно шмыгала носом, но таблетки пила только когда уж совсем невмоготу, вот как сейчас. От таблеток Симкина тупела и хотела спать. Уж лучше с соплями.
Эдик посмотрел на Симкину и скривил рожу.
– Макс, смотри на красавицу. Вы с ней в одном классе учитесь? – спросил он у приятеля.
Макс вздохнул и развел руками.
– Повезло, – хмыкнул Эдик, отдавая тому совок. – Ну, готова яма.
Симкина нахмурилась и отвернулась.
– Все, – прогнусавила она, – мне пора.
– Э, куда? – Ира недовольно уставилась на нее.
Та уже пробиралась сквозь заросли полыни.
– Симкина! – строго позвала Ира.
Она обернулась.
Ира сощурилась и многозначительно закивала.
– Ладно, ладно…
– И че? – бросила Симкина в ответ. Ее трясло толи от аллергии, то ли от злости. – Меня, между прочим, Вера зовут. Усвой! – она отвернулась и пошла дальше.
3
Ира обвела всю компанию суровым взглядом, сама внутреннее пугаясь той ненависти, что испытывает в этот момент к Симкиной, да и ко всем остальным тоже.
– Вот борзая, – прошипела она. – А мы ей бойкот.
– Это как? – простодушно спросила Леся.
– А вот так. Чтобы никто с ней больше не разговаривал.
– Ого, круто у них тут, – хохотнул Эдик, обращаясь к Максу.
– Ир, да ладно, – примирительно возразила Леся. – У нее ж правда аллергия. Она в мае две недели в больнице лежала. Мы с мамой навещали, апельсинов приносили, а оказалось, ей их тоже нельзя. Врач нас отругал. И неловко получилось, что с пустыми руками.
– Апельсины… – Ира злорадно покачала головой. – Ты ей апельсины, а она тебя шестеркой назвала.
Леся часто заморгала.
– Это когда было? – включилась в разговор Наташа. – Забавно, а я и не помню. Без меня что ли?
– А ты у нас, Наташка, оказывается, «малахольная», «ненормальная», и «с закидонами», а бабка твоя – «ведьма старая, которая всех обманывает».
– Это она точно подметила! – засмеялся Макс.
– А ты че ржёшь? – накинулась на него Ира. – Про тебя она больше
