что в отделе сразу нашелся экземпляр Библии, не было ничего удивительного. Среди подозреваемых попадались типы, просившие принести им Священное Писание, некоторые в искреннем порыве, а иные – в расчете, что напускная набожность поможет скостить срок в суде. И расчеты эти строились не на пустом месте. Бывали случаи, когда преступники, главным образом из тех, что пообразованнее, уходили от сурового наказания, разыграв «религиозное обращение», строя из себя «заново родившихся». Сыщики всегда относились к таким просьбам скептически, но на стадии расследования не считали себя вправе отказывать. К тому же случалось, что обращение к Библии действительно приводило к раскаянию и признанию убийцы.
Квинн вернулся с книгой в руке. Он передал ее через стол Эйнсли, который тут же стал перебирать страницы ближе к концу. Его интересовал Новый Завет, а еще точнее – Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис.
Теперь, кажется, и у Ньюболда открылись глаза.
– Это ведь из Откровения, верно? – спросил он.
– И каждый из обнаруженных предметов представляет собой послание, – закивал Эйнсли. – Вот первое. – Он сделал жест в сторону Руби, которая все еще сидела за компьютером, и, оглядев присутствующих, прочитал: – Глава четвертая, стих шестой. «И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных…»
– Кошки! – скорее выдохнул из себя слово, чем воскликнул Квинн.
Эйнсли проворно перелистнул две страницы назад, поискал указательным пальцем и прочел еще:
– Глава первая, стих четырнадцатый. «Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его – как пламень огненный…» Мистер Фрост, верно, Берни?
– Верно, – отозвался Квинн в задумчивости. – Кошки и глаза Фроста… Мы же все это видели, но никак не связали между собой… То есть так, как следовало.
Все молчали. Серрано, заместитель Янеса, подался вперед и был весь внимание. Сам Янес, который до этого непрерывно писал что-то в своем блокноте, теперь сделал паузу. Все напряженно ждали, пока Эйнсли продолжал листать страницы Библии.
– Что у нас там в Клиэруотере? Старый горн? – спросил Эйнсли у Руби.
– Труба и красный картонный полумесяц, – подтвердила она, взглянув на экран дисплея.
– Вот вам труба. Это в первой главе, стихе десятом. «Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный…» Мне кажется, я знаю и про красный месяц. – Он опять зашелестел страницами. – Точно! Вот, читаю в шестой главе, стихе двенадцатом. «И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь».
Потом, обратившись прямо к Бенито Монтесу, Эйнсли сказал:
– Только послушайте вот это, коллега. Глава первая, стих пятнадцатый. «И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи…»
– Ноги мистера Хенненфельда, – завороженно пробормотал Монтес.
– А с делом Урбино какая связь, Малколм? – спросил сержант Грин.
Эйнсли
