меня, Ним!
Она придвинула лицо совсем близко к нему. Их губы соприкоснулись, сначала едва-едва, потом все сильнее. Поцелуй Ардит был нежным, соблазнительным и зовущим. Почувствовав, что в них обоих зарождается страсть, Ним спросил себя: «Неужели это возможно?»
– Ним, – тихо сказала Ардит, – выключи свет.
Он подчинился, хотя внутренний голос подсказывал: «Не делай этого! Уйди сейчас же! Немедленно!» Но, презирая самого себя, он твердо знал, что не уйдет и что его внутренний голос угас еще до того, как успел о себе заявить.
Диван был просторный. Пока Ним выключал свет, Ардит успела снять с себя кое-что из одежды. Он помог ей раздеться полностью и быстро разделся сам. Когда оба растворились во взаимных объятиях, он ощутил в ней чувственную, любвеобильную и опытную партнершу. Ее пальцы, слегка касаясь его тела, нежно дразнили, старались доставить ему удовольствие, и она в этом преуспела. Он отвечал ей тем же. Вскоре Ардит застонала, потом громко вскрикнула:
– О боже, Ним! Чего ты еще ждешь… Ну пожалуйста!
Он почувствовал запоздалое, какое-то расплывчатое угрызение совести, а потом на него накатил страх, что в любую минуту в комнате, как они обещали, могут появиться Уолли и Мэри.
Но это опасение и все прочие растворились в порыве сладострастного наслаждения, которое накрыло его, как волна прибоя.
– Тебя мучит совесть, Ним, не так ли?
– Да, – признался Ним. – Жутко мучит.
Прошел час. Они оделись и включили свет. Чуть раньше позвонил Уолли. Он сказал, что они с Мэри уже отправляются к Ардит и останутся у нее на ночь.
– Не переживай, – сказала Ардит, слегка коснувшись его руки, и смущенно улыбнулась. – Ты помог мне даже больше, чем сам думаешь.
Ним инстинктивно почувствовал, что она от него что-то утаивает. Близость, которую они только что испытали, редко бывает в отношениях мужчины и женщины; и, по всей вероятности, этот опыт им еще придется повторить. А если так, всплывает двойная озабоченность: он не только совершил постыдный поступок в день смерти своего верного друга, но и значительно осложнил собственную жизнь, на что никак не рассчитывал.
– Хочу тебе кое-что объяснить, – продолжала Ардит. – Я горячо любила Уолтера. Он был милым, добрым, благородным человеком. Нам всегда было хорошо друг с другом. С ним всегда было интересно общаться. Жизнь без него… у меня это пока даже в голове не укладывается. Но у нас с Уолтером давным-давно не было подлинной близости – может быть, лет шесть-семь. Уолтер просто не мог. Ты ведь знаешь, такое часто случается с мужчинами, кстати, значительно чаще, чем с женщинами.
– Я не желаю этого слышать, – запротестовал Ним.
– Хочешь или не хочешь, но тебе придется меня выслушать. Просто я не хочу, чтобы сегодня ты уехал отсюда с угрызениями совести и в подавленном состоянии. И я скажу тебе, Ним, кое-что еще. То, что сейчас произошло между нами, вовсе не означает твоей
