упражняется в игре на фортепиано. Играли «К Элизе» Бетховена. Тут уж Фридрих поднял голову и заслушался. Он совсем потерялся в музыке.
Сам того не замечая, он стал размахивать рукой в такт. Улыбаясь, Фридрих представлял себе, как будто музыкант следует его указаниям. Он закрыл глаза и вообразил, что музыкальные ноты каплями воды стекают по его лицу, смывая все лишнее.
Он очнулся, когда рядом прозвучал гудок автомобиля.
Снова сунул руки в карманы и пошел дальше, опустив голову и пиная попадающиеся на дороге камешки. На него нахлынуло знакомое чувство – смесь ужаса и надежды. Прослушивание в консерватории, к которому он готовился, сколько себя помнил, было назначено сразу после Нового года. Что, если он плохо выступит? Хотя неизвестно, что хуже – если ему откажут или если примут. На сердце было тяжело. Как можно мечтать о чем-то и в то же время так сильно этого бояться?
Фридрих глубоко вздохнул и пошел дальше. Приближаясь к школьному двору он, как обычно, твердил себе: «Не оглядываться. Не обращать внимания». Старался подбодрить себя отцовскими словами: «Иди вперед, шаг за шагом. Не слушай невежд». Но сейчас отца не было рядом. Сердце отчаянно колотилось. Часто дыша, Фридрих споткнулся и поднял взгляд.
На школьном крыльце толпились мальчишки. Они показывали на него пальцами, хихикали и корчили рожи, изображая, будто ужасно перепугались. Фридрих прикрыл лицо рукой, еще ниже опустил голову и ускорил шаг. Он почти бежал, огибая прохожих.
– Фридрих!
Он чуть не налетел на дядю Гюнтера.
– Доброе утро, племянник!
Дядя обнял Фридриха за плечи и притянул к себе.
Фридрих никак не мог отдышаться:
– Доб… рое… утро…
– Ты что, не рад меня видеть? Я вот рад! Пошли! – Он повел Фридриха в ворота фабрики. – Сегодня я займу верстак твоего отца. Будем с тобой рядышком, ты не против?
Дядя Гюнтер держался как всегда – весело и добродушно. От этого Фридриху стало спокойнее.
– Конечно, не против! Я надеялся, что так будет.
Пока они с дядей Гюнтером пересекали мощенную булыжником площадь, сердце Фридриха начало биться ровнее, и дыхание тоже выровнялось. Высокие фабричные корпуса, каменные плиты дорожек и сводчатые арки – все здесь было надежным и прочным. Здесь Фридрих чувствовал себя в безопасности. А над всем этим высилась, будто обелиск, пузатая водонапорная башня – замаскированный ангел-хранитель.
Иногда Фридриху хотелось, чтобы можно было вовсе не уходить с фабрики. Работать круглые сутки.
И в то же время какая-то его часть мечтала о другой жизни. Ходить в обычную школу, дружить со сверстниками. Быть обычным мальчиком с ничем не примечательным лицом.
Но судьба решила иначе, и когда ему было всего восемь лет, Фридрих стал самым младшим подмастерьем на самой большой в мире фабрике губных гармоник.
3
В
