его сейчас, – а это в последнее время стало его излюбленным занятием. К тому же выслушивать его родителя было бы гораздо проще, если б в желудке плескалось полбутылки виски…
– Да, понимаю… – протянул Оуэн, поднимаясь из уютного кожаного кресла, стоявшего перед письменным столом отца, и направляясь к двери. Он уже давно понял, что лучше убираться из кабинета пораньше – до того, как на него обрушится очередной поток обвинений и угроз.
– Нет, мне кажется, ты ничего не понимаешь, – возразил граф, вновь топнув ногой.
Оуэн снова вздохнул. И крепко сжал зубы, чтобы не сказать того, о чем впоследствии очень пожалеет. А жалел он, как правило, обо всех своих словах.
– Я все прекрасно понимаю, – пробормотал он. – Ты устал от моего пьянства, верно?
– Да, устал!
– И от того, что я играю?
– Да, и от этого!
– А также от моего общения с легкомысленными девицами?
– Да, да, да!
Оуэн стряхнул невидимую пылинку с рукава своего ладно скроенного голубого сюртука. Этот сюртук стоил ему небольшого состояния. Впрочем, предметы высокой моды никогда не были дешевыми, а Оуэн гордился своим вкусом и умением одеваться с иголочки. Да, он со вкусом одевался, со вкусом ел и со вкусом развлекался. Он все в своей жизни делал со вкусом.
Взглянув на побагровевшее от гнева лицо отца, Оуэн произнес:
– Вот, видишь? Я перечислил все свои недостатки. И я знаю: ты хочешь, чтобы я нашел себе жену и остепенился. В общем, я прекрасно тебя понял.
– Нет, не понял, Оуэн! – закричал граф, схватившись за лацканы своего малинового сюртука и силой дернув за них.
Оуэн же снова поморщился. Не стоило вымещать гнев на одежде.
– Ты совсем ничего не понял! Сколько уже раз мы это обсуждали?!
– О, не перечесть… – вполголоса пробормотал Оуэн.
Отец пристально взглянул на него и спросил:
– Но сколько именно?
– Думаю, что много, – ответил Оуэн; его уже одолевала скука.
– А сколько раз ты выходил из этого кабинета, совершенно забыв выполнить хоть одно из своих обещаний? – осведомился граф, вновь дернув за лацканы своего сюртука.
– Не перечесть, – вновь пробормотал Оуэн, отводя взгляд – только бы не видеть, как отец терзает дорогой сюртук.
– Ты никогда не делал того, что я прошу! – Граф Морланд ударил кулаком по столу с такой силой, что чернильница подпрыгнула и жалобно задребезжала. – Черт возьми, Оуэн! Ведь ты когда-нибудь унаследуешь титул и станешь графом! Ты должен занять место в парламенте и стать достойным членом общества! Нельзя же вечно быть таким безответственным бездельником… – добавил отец со вздохом.
– Но ведь я такой и есть. – Оуэн тоже вздохнул. – Не это ли ты повторял с тех самых пор, как я поступил в Итон?
– Мы больше не станем это обсуждать! – Лицо графа исказилось от гнева.
Все
