лысину. Он нервничал явно больше других.
Только полчаса назад явился бывший полковник ФСБ Степанов, отправленный на пенсию несколько месяцев назад. Он как-то резко постарел за эти месяцы, обмяк, расплылся, фигура потеряла былую стройность, и даже в кабинет бывшего руководителя он вошел боком, словно опасаясь, что его могут отсюда выставить как случайного человека. Степанов добирался на метро, своего автомобиля у него никогда не было, но раньше за ним была закреплена машина отдела, привозившая его на работу.
Четвертым в этом кабинете был подполковник Левитин, самый молодой из присутствующих. Ему было тридцать шесть лет, и он, пожалуй, единственный из собравшихся мог не очень беспокоиться за свою дальнейшую судьбу. Телеграмма, лежавшая на столе, как минимум означала снятие с работы обоих сидевших в кабинете генералов, если не будут приняты чрезвычайные меры. И оба генерала это отлично сознавали, собираясь переложить ответственность и на своих подчиненных.
И наконец, последним офицером, находившимся на этом срочно созванном совещании, был представитель военной контрразведки, прибывший с Ерошенко полковник Ильин, мрачный, неразговорчивый сорокадвухлетний офицер с желтоватым осунувшимся лицом, как будто его мучила язва или он переболел желтухой.
– Телеграмма получена сегодня утром, – жестким голосом произнес генерал Земсков. – Полковник Машков подтвердил предположение военной прокуратуры о возможном убийстве двух молодых ученых из нашего Центра в Чогунаше. Вчера в хранилище была проведена проверка ядерных зарядов. Она показала, что два контейнера пустые.
Степанов дернулся то ли от страха, то ли от возмущения. Земсков посмотрел на своего коллегу-генерала из военной контрразведки. Тот угрюмо сказал:
– Когда мне сообщили об этом, я даже не поверил. За столько лет не случалось ничего подобного. И вот теперь такая катавасия.
– Два пустых контейнера, – безжалостно подтвердил Земсков. – Наш директор собирается сегодня вечером доложить обо всем Президенту. Уже до пяти часов вечера у нас должны быть конкретные рекомендации по этому делу.
– Они вместе поедут. С министром обороны, – сообщил Ерошенко, – наш министр уже информирован. Он тоже не поверил, когда ему сообщили. Он даже не знал в деталях о существовании подобных центров.
– Как это не знал? – спросил Земсков. – Он ведь раньше был командующим ракетными войсками. – В том-то все и дело. Режим секретности у нас сами знаете какой был. Даже командующие всех родов войск не имели права знать о существовании ЯЗОРДов. Только министр обороны страны и один из его заместителей, курирующий эти вопросы. И больше никто, если не считать нашей службы.
– Нужно будет составить список всех, кто знал или мог знать о существовании Центра, – напомнил Земсков. – Свой мы уже готовим. Для начала необходимо создать программу стабилизации. Предотвратить всякие слухи, всякие возможные спекуляции. Ввести в Центре особый карантин, до выяснения
