кто-то что-то рассказывает. А старичок повествовал:
– Имя человека – одно из колебательных моментов. Всё подвержено исчислению и описанию, всё можно рассчитать и записать. Точные науки позволяют описать всё. Сопоставляю историю и культуру шарлатанству… Они все врут! Врут! Врут! – он говорил весьма энергично и экспрессивно, словно историки и культурологи обидели его лично, и притом смертельно.
Макс вслушался в слова старика и тихо рассмеялся, в который раз удивив меня своим поведением, поскольку смех его, тихий и добродушный, был искренним, и сложно было представить, что этот парень совсем недавно до боли стискивал мои плечи и просил убраться отсюда подальше.
– Лера, как ты могла его забыть?! – поинтересовался Макс, и его холодных оттенков глаза на миг показались мне тёплыми.
– Я… – замялась я, смущённо глядя на столешницу. – Я хотела спросить, чему этот человек хочет научить вас… нас…
– Это матвед, – ответил парень, и заметив, что я ничего не поняла, пояснил: – Материаловедение. Чтобы ты знала, какие сплавы как создают и для чего используют…
– Да? – удивилась я. – Но ведь этот человек говорит совсем не про это..
– Какая разница, о чём он говорит? – зевнул парень. – Он поговорит, а потом быстренько расскажет тебе про процент содержания углерода в низколегированных сталях. Уймись, и отдыхай.
Макс снова собрался спать, но на этот раз не стал отворачиваться от меня, видимо, смирившись с моим присутствием. Я же, поглядев на его закрытые глаза и пушистые тёмные ресницы, решила не беспокоить его больше и внять совету: уняться и отдохнуть. Однако, глупо принимать какое-либо решение, когда мир тебе не знаком. Не пришло и нескольких минут, как что-то в моей сумке запело. Тихо и невнятно, но запело. Я жалобно посмотрела на Макса – он не мог не слышать, поскольку мы сидели рядом, очень близко друг к другу, но парень не проявил никакого интереса к происходящему. Решив разобраться самостоятельно, я принялась рыться в сумочке в поиске источника тихого пения. Источник оказался синим прямоугольником, но стоило мне отыскать его, как пение прекратилось. Я вздохнула, не зная, стоит ли снова беспокоить Макса, но любопытство победило. А парень, видимо, почувствовал моё смятение и, не сдержавшись, улыбнулся уголками губ, отчего на щеках его появились ямочки, столь милые и трогательные, что я снова ощутила – Макс не причинит мне вреда. Он продолжал делать вид, что спит, и это, вкупе с его улыбкой, очень располагало к нему, словно сейчас он был открыт передо мной. Конечно, это была лишь глупая иллюзия, зато такая приятная!
***
Я поглядела на синий прямоугольник, который подсвечивался, и было очевидно, что что-то на нём написано, только вот что – для меня было загадкой. Я протянула было руку к парню, но передумала его касаться: он был столь мил, что я опасалась не удержаться и погладить его по коротко стриженным волосам.
– Макс… – мне снова пришлось отвлечь его от так называемого сна. – Смотри, что это? – я положила перед ним умолкнувший прямоугольник.
