не могут, хочется сунуть голову в петлю или выпрыгнуть из окна, а тебе?
Норма, подумав, ответила:
– Это, конечно, не повод себя убивать, но приятного мало.
Тотт взяла сетку для волос.
– Незачем всем на свете помогать, все равно благодарности не дождешься.
– Пожалуй, – согласилась Норма.
– Да черт подери… взять тех же французов! Мы их освободили от фашистов, а они про нас гадости говорят! Поверь, Норма, у меня душа болит!
Норма кивнула:
– Вот и помогай после этого людям, верно?
– О чем и я! – сказала Тотт, засовывая Норме за уши вату. – Работаю как вол, плачу налоги, деньги мои расходятся по всему свету, а где спасибо? Раньше я верила в людей, а оказалось, они точь-в-точь как мои дети: дайте то, подайте это… и все мало.
Дочь Тотт, Дарлин, – необъятная толстуха, совсем не то что щуплая Тотт, – работала в соседней кабинке.
– Ну, мамуля, огромное тебе спасибо! – отозвалась она из-за перегородки. – Больше никогда в жизни у тебя ничего не попрошу!
– Хорошо бы, – буркнула Тотт себе под нос. Пусть Норма и гнала от себя подобные мысли, но Тотт, разумеется, права. После терактов 11 сентября жизнь перевернулась. Даже в крошечном городке Элмвуд-Спрингс жители будто с ума посходили от ужаса. Вербена вбила в голову, что семья Хинь-До, хозяева небольшого рынка на углу, – на самом деле террористы из подпольной шайки. «Они не арабы, Вербена, а вьетнамцы», – объясняла Норма. А Вербене хоть кол на голове теши. «Неважно, – твердила она, – от них всего можно ожидать».
Большинство горожан лишь сокрушались, что их детям и внукам выпало жить в таком неспокойном мире, а для Нормы, Мэкки и их сверстников – тех, кто родился и вырос в сороковых-пятидесятых, – перемены были просто ошеломляющими. Теперь совсем не то что в прежние времена, когда никто ничего не боялся, а о Ближнем Востоке знали по рождественским открыткам с яркой звездой над мирными яслями, а не по страшным сводкам новостей. Норма решила: с нее хватит. Вот уже три года она не включает новостей и не читает газет. Теперь она смотрит только канал «Дом и сад» и «Лавку древностей» на Пи-би-эс, прячет голову в песок и ждет, что все само наладится.
Минут через сорок, когда Норма высушила волосы под феном, Тотт продолжила начатый разговор:
– Ты меня знаешь, Норма, я всегда стараюсь не унывать, но чем дальше, это тем труднее. Говорят, цивилизация наша обречена, ей конец.
– Кто говорит? – вскинулась Норма.
– Да все! – Тотт сняла с волос Нормы сетку. – Нострадамус, Си-эн-эн, газеты. Если им верить, нас не сегодня-завтра сотрут с лица земли.
– Боже мой, Тотт, к чему слушать всякую чепуху? Нас просто пугают.
– Знаешь, Норма, Вербена говорит, в Библии сказано про конец света, и он, похоже, не за горами.
– Ах, Тотт, сколько лет на свете живу – все трубят про конец света, а он до сих пор не настал.
– Пока не настал, – мрачно уточнила Тотт, снимая с Нормы
