мужчину и женщину, равно как и умолять Господа явить им свое благословение и милость…
Стоя позади Стефани, Джилли наклонила голову, чтобы поля большой нарядной шляпы скрыли ее пылающее лицо. Всего несколько мгновений назад она шла по саду вслед за Стефани, почти не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Но при виде мужчины, стоявшего у алтаря, ее сонливое состояние растаяло без следа. Высокий, стройный и мускулистый, с выгоревшими на солнце волосами, горящими серыми глазами и классически безупречными чертами лица, он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в жизни. Но дело было не только в этом. Он казался великолепным животным, едва прикрытым флером цивилизованности. Он был дик, необуздан и буквально излучал опасность – Джилли ощущала и едва ли не обоняла ее. Его физическое присутствие подействовало на Джилли, словно удар под дых. Она почувствовала себя так, словно воздух вдруг улетучился у нее из легких, а центр ее естества стал горячим и влажным. Лицо у нее запылало. Опустив голову, она притворилась, будто шепчет молитву. Но при этом она полностью отдавала себе отчет в том, что ей не устоять перед ним. Была в нем какая-то сумасшедшинка, которая взывала к глубоко запрятанному где-то внутри нее безрассудству, и она знала, что ответит на этот зов. Но почему же, почему это должен был оказаться именно муж Стефани?
Стоявшая рядом с Джилли Сара тоже вела битву со своими противоречивыми страстями. Опустив глаза, дочь Стефани упивалась собственными страданиями и чувствовала себя настолько же несчастной, насколько ее мать была счастливой. В возрасте пятнадцати лет она была уже в достаточной мере женщиной, чтобы воспылать к парочке у алтаря чистой и священной ненавистью, но при этом оставалась в определенной степени ребенком, с его желанием расплакаться навзрыд и убежать куда глаза глядят. «Как она могла, нет, как она могла, – с гневом вопрошала девочка, – как она могла, да еще с кем – с ним? Когда он не улыбается, глаза у него делаются холодными, как у ящерицы, а еще он слишком молод для нее и вообще отвратителен и достоин только презрения». Ее брат Деннис, переминавшийся с ноги на ногу позади нее, проявил чуткость, удивительную для тринадцатилетнего юноши, заметив напряжение в развороте ее плеч и посадке головы. Подавшись вперед, он взял Сару за руку и по-братски сжал ее. Сара резко вырвала у него ладошку и повернулась к нему спиной, выражая теперь уже ему свое презрение. Тем времени Стефани Харпер, не подозревая о кипящих позади нее душевных страстях, благополучно превратилась в миссис Марсден.
Затем заиграла музыка, посыпались поздравления, шампанское полилось рекой, и началось веселье. Джилли не стала терять времени в надежде вернуть себе уверенность и спокойствие в солидном обществе своего супруга Филиппа, коего обнаружила в столовой. Он помогал Деннису и Саре сделать правильный выбор на ломящемся от яств буфете.
– Ну, Деннис, – дружески говорил он, перекладывая мальчику на тарелку ножку холодного цыпленка
