попросила она. – И вообще, я хочу, чтобы вы подружились.
Цента передернуло. Одно дело – провести с лохом сутки на природе (позор, конечно, но с этим еще можно как-то жить), другое дело – водить с ним дружбу. Да в былые времена за такое предложение Анфиса лишилась бы половины зубов и волос, возможно, не обошлось бы без переломов конечностей и ребер. А теперь вообще страх потеряла – что хочет, то и говорит, даже не делая попыток отфильтровывать базар.
– Он бы тебе с работой помог, – озвучила свои сокровенные планы Анфиса.
Центу стало невыносимо тошно. Ведь до чего дожил – какой-то лох в очках ему с работой помогает! Вот в светлые времена он помогал с работой разным лохам. Выбивал с них деньги, и разрешал работать, а заодно и жить. Помогал, тем самым, развитию малого бизнеса: сговорчивых и щедрых коммерсантов оставлял на племя, жадных и неуступчивых отвозил в лес и не привозил обратно.
Покрутившись по городу, вскоре выбрались на трассу. Дороги до места назначения Цент не знал, так что приходилось унизительно плестись в хвосте у Владика. А тот, как нарочно, не только соблюдал все правила дорожного движения, но и скорость, негодяй, не превышал.
– За сорок километров, в какие-то дебри… – возмущался Цент, выпуская в окно табачный дым. – Зачем?
– Владик сказал, что там воздух особенный, – пояснила Анфиса, рисующая лицо на морде. Прихорашиваться, вроде бы, повода не было, но подруга все равно старалась. Похоже, не оставляла надежды на то, что подвергнется успешному нападению сексуального маньяка.
– Теперь Владика будем слушать? – спросил Цент, и гневно швырнул окурок наружу. – И так, похоже, Владиков слишком много слушают. Вон что со страной сделали! Смотреть больно, сердце кровью обливается.
А про себя подумал, что таких Владиков давить надо. Всех поголовно. Но начать с этого конкретного Владика, вместе с его любовью к путешествиям и подругой Маринкой. Будь это возможно, Цент без колебаний вверг бы программиста и его невесту в бездну адских мук.
Больше всего на свете Центу хотелось напиться и впасть в состояние веселого буйства, после которого просыпаешься с чугунной головой и разбитыми в кровь кулаками, ничего не помнишь, но интуитивно чувствуешь – ночка удавалась. Но сегодня ему не светит даже понюхать пробку – он ведь за рулем. Как какой-то позорный шофер на побегушках. Личный водитель у бывшей путаны.
От осознания низости своего падения Центу захотелось остановить автомобиль, выйти наружу и бежать в чистое поле, подальше от такой жизни. Вот только на том краю поля была точно такая же жизнь. Она везде была одинаковая.
Анфиса болтала без умолка, Цент, мрачный, угрюмый, с лицом истукана острова Пасхи, смотрел в лобовое стекло, стараясь не слышать подругу. Перед ним игриво вилял зад автомобиля Владика, словно бы напрашиваясь на нежный поцелуй бампером. Несколько раз нога Цента начинала против воли утапливать педаль газа, а в глазах
