Завернули на рынок, купили фруктов и направились дальше, на этот раз уже прямиком на квартиру, а жили красотки недалеко от Собора.
Я проводил их, обошел святую обитель вокруг, подыскал подходящее место, с которого виден дом, установил этюдник и принялся рисовать Собор. И начал делать это по науке, которую преподала мне Бруклицына. Сначала прорисовал карандашом контуры здания, а потом уже взялся и за краски.
Я раскрашивал купола, когда к дому подрулила машина, в которой я сразу узнал БМВ, что исчез тогда за рестораном. И тут же из дома вышла принаряженная Фея с катера, запрыгнула в машину, и они укатили. Наводка французов сработала – и на удивление быстро.
Значит у Коляна сегодня парадный выезд, а в ресторане, скорее всего, была деловая встреча, но не исключается и наличие еще одной подруги, и надо быть повнимательнее, может и она мелькнёт.
Делать было нечего, я собрал вещички и зашел в Собор. Полумрак, тишина, редкие свечи на высоких подставках-подсвечниках, запах ладана – всё это умиротворяло. Шум города, хлопоты и невзгоды остались за тяжёлой дверью, хотя и распахнутой.
Я медленно двинулся вдоль стен, разглядывая иконы, и пытаясь вспомнить, когда и где бывал в церкви. И, как оказалось, не так уж и часто – в детстве, с бабушкой Верой, а еще в Болгарии и Питере с экскурсиями.
А в одном из проходов поднял голову и увидел икону Иисуса, сидящего на камне, на фоне заходящего в пустыне солнца и стало как-то тревожно. Вспомнилось, как впервые увидел такую же картину, только огромную в Третьяковской галерее, когда школьником вместе с ребятами был на весенних каникулах в Москве.
Картина поразила меня. Впервые от увиденного мурашки пошли по телу. И потом, когда где-нибудь попадалась на глаза репродукция этой картины, я испытывал странное чувство тревоги и какой-то непонятной сопричастности с этим местом в пустыне.
За горизонтом событий
. Полет над землей и голова на блюде
Первые две недели пребывания Иисуса в пустыне заканчивались, и голод
становился для него одним из основных испытаний. Помогали молитвы, да вода, которую Иисус пил из родничка, сочившегося под одним из уступов. Но вот лепешки Сусанны всё же, соблазняли.
Сделанные из ячменной муки и высушенные до сухарей на большом камне, они хрустели на зубах девушки, что не могло не действовать. Поэтому Иисус брал посох и уходил. Он поднимался на уступ, где бывал по утрам и ближе к закату, и где можно было увидеть духов тьмы и света, что появлялись из кроваво-красного пространства, в которое погружалось солнце.
Вот и сегодня, солнце скрылось за горизонтом и стало прохладно. Гряда невысоких гор на краю каменистой пустыни из желтоватой стала оранжевой, а в легкой дымке у кромки земли проступили контуры. Они были размытыми, и трудно было понять, что это.
Иисус сидел на небольшом камне, на горе, вглядывался в желтоватую дымку на горизонте и страстное желание заглянуть за этот край, наполнило его.
И
