и высоком искусстве. Как оказалось, мужик кое-что знал о малярных делах и поделился этим со мной, рассказав, чем лучше всего отмывать кисти.
Пиво добавило в мою душу тепла и раскованности. Я пошел по улице, чуть выше
набережной, придирчиво осматривая все вокруг, и не только на предмет места для наблюдения, а скорее в поисках вида, чтобы рисовать, и нашел. С этого места был виден центральный вход на набережную, порт, а главное – большая часть моря. Да и место было тихое, непроходное.
Расставив все и закрепив подрамник, я стал смотреть на море, и на то, как все это выразить в красках. И тут, впервые в жизни, я сделал для себя открытие, оказывается, море не синее и не голубое. В нем было смешано столько цветов, что и не определить, каких больше. А еще все цвета неба были в нем, но больше всего в море было солнца. Его свет разлился по всей поверхности, искрился и переливался.
Меня увлекла игра цвета, и я решил, что это и надо рисовать. Но вот как? Я попробовал делать это кисточками, а где не получалось, подмазывать пальцем и вдруг понял, что рисовать пальцем мне удобнее.
Я выдавливал краску из тюбика на картонку, смешивал её пальцем и наносил на холст. Смотрел на море и добавлял тех красок, что по моему дилетантскому разумению не хватало на картине. Меня это так увлекло, что я забыл обо всем. Я не видел людей, что проходили рядом, не видел того, что делалось на набережной и у входа на неё.
Потом, когда море вроде бы получилось, я взялся за набережную и за дома на ней. Пальцем рисовал фон, а затем подрисовывал кисточками. Соскребал, вытирал тряпкой и снова рисовал.
Пришел в себя от того, что почувствовал голод, день уже клонился к вечеру. А картина вроде получилась и была она яркая и горячая, по крайней мере, мне так казалось.
Тревожно и радостно было на душе, я сделал то, чего никогда в жизни не делал и даже не предполагал, что смогу.
Собрав вещички, поковылял домой, а точнее к Марине. По дороге купил поесть. Марины не было, и я расслабленно сидел в тенечке у дома, жевал пирожки, запивая молоком из бутылки.
Марина появилась минут через двадцать. Спросила, как дела, и я молча показал картину. Она глянула, удивилась:
– А говоришь, никогда красок в руках не держал, – с сомнением сказала она, рассматривая моё первое художественное творение. – Странно, но у тебя получилось и неплохо. Импрессионистами никогда не интересовался? Ну, пойдем, рамку подберем.
Мы зашли к ней в комнату, Марина поискала в углу и подала раму:
– Эта должна подойти.
Я вставил в неё картину, и она преобразилась, стала законченной вещью.
– И что думаешь с ней делать?
– Завтра понесу продавать, надо же оценить свои неожиданные способности в денежном эквиваленте, а за одно, возможно и клиента своего увижу.
– Карину попроси, она там моими картинами торгует и не только ими, берет на реализацию и у других.
– Ну, нет! Лишаться такого удовольствия
