мне это надо?
– Чтобы не было вот этого, – Иисус кивнул на девушку. – А за одно, спас бы и свою душу.
– Душа, спасти, полюбить – странно ты говоришь.
– Да нет, просто об этом вроде как не принято говорить вслух, а надо уже и кричать, чтобы слышали все. Вот, к примеру, девичья жизнь и красота, они вызывают много чувств, желаний, оценок и порой странных, и неожиданных, хотя бы, как в этой притче.
Жил человек и была у него дочь красавица, и увидел он однажды, как сосед сделал дырку в заборе и подсматривает за его дочерью. Спрашивает он соседа: «Зачем ты это делаешь?»
А сосед и говорит: «Прости меня! Не суждено мне обладать ею, так хоть издали полюбоваться хочу».
Услышав это, сказал отец дочери: «Лучше бы тебе, дочь моя, в прах обратиться, чем красотой своей доставлять мучения людям».
Иисус помолчал и продолжил:
– Ну а мы, глядя на красавиц, не об этом ли думаем, что и сосед? А ведь сказано, не пожелай жены ближнего своего, но мы желаем. Так не лучше ли самому превратиться в прах, но душу оставить чистой? Вот на этот вопрос и надо искать ответ.
– И ты его нашел? – спросил человек в истрёпанной накидке.
– Пока нет, но найду. За этим и направляюсь в пустыню.
– Там много таких искателей, и я там был, но жизнь не стала для меня более понятной.
– А это уж кому как дано. Ну, а о том, что я тебе сказал, подумай.
– И где тебя найти, если мне захочется ещё о чём-нибудь спросить?
– Я Иисус из Назареи, а захочешь найти – найдешь.
– Кажется, я уже слышал о тебе. А меня зовут Андрей, и я найду тебя, чтобы узнать, как всё прошло в пустыне, нашел ли ты там то, что искал?
…И через время человек в полосатом хитоне с иерихонского рынка выполнил своё обещание, нашел Иисуса и стал Андреем Первозванным.
Иисус попрощался со всеми и ушел с рынка, но спустя некоторое время появилась здесь, и Сусанна и, как мы помним, ушла жить под гору, в одну из промоин. Однако вода выгнала её оттуда.
Дождь неожиданно прекратился, но небо только чуть посветлело, надвигалась ночь. Улеглись спать на одной из невысоких выступов, устланным сухой травой и степной полынью, которая спасала от земляных блох. Сусанна дрожала и больше от нервного напряжения, чем холода.
– Не могу согреться, – говорила она, кутаясь в его накидку и прижимаясь к Иисусу. Некоторое время она лежала молча, потом заговорила. – Ты сказал тогда, что бы все люди любили друг друга, и я всегда хотела, чтобы меня кто-нибудь любил, а меня только ругали и били. А теперь и я могу сказать, что люблю тебя.
Она примолкла, точно собираясь с силами, и заговорила:
– Я люблю тебя очень сильно. Издали смотрю на тебя и мне уже хорошо. Ты сидишь там, на горе, а я смотрю и не могу оторваться. Иногда мне становится даже страшно от этого.
Иисус молчал, а Сусанна не могла остановиться:
– Некоторые говорят, что я красивая, может это и так, я не знаю, но ко мне еще никто не прикасался.
