её уши, целовал шею, плечи, спину и вот уже легкая дрожь стала пробегать по её телу.
Я наклонил Марину к зеркалу, в которое мы оба смотрели, и мне вдруг захотелось не только крепко подержать эту красоту в руках, но и помять, потискать, ощутить запах и вкус страсти. А поэтому, не заботясь о последствиях, жестко, и с силой, практически не раздеваясь, овладел ею.
Она сначала напряглась, вроде как сопротивлялась, потом расслабилась, застонала, задергалась, и со всхлипом, шумно втянув воздух, задрожала всем телом, а затем и обмякла, распластавшись на столике перед зеркалом. А я, не ослабляя свой натиск, продолжал и не остановился, пока не закончился весь мой запал.
А Марина, не переставая вздрагивать и всхлипывать, уткнув лицо в разбросанные разноцветные принадлежности для макияжа, безвольно лежала на столике.
Я отошел, она успокоилась, поднялась, вытерла ладонями слезы на глазах и щеках, и рассеянно стала собирать и расставлять у зеркала баночки, скляночки и другие туалетные принадлежности.
С самого начала и до окончания всего этого действия ни я, ни она не проронили, ни слова.
Я вернулся на своё место на диване, а Марина, молча, протёрла лицо ватным тампоном и стала заново наносить макияж. Потом, глядя в глаза своему отражению в зеркале, сказала:
–Похоже, мадам, что вы сегодня впервые узнали, что такое настоящий оргазм. – Она растянула губы, облизнула их, покривила лицо перед зеркалом и добавила. – Вот за это сегодня и выпьем шампанского.
Затем повернулась и с каким-то вызовом, глядя в упор, спросила:
– Ну, как, угостишь сегодня шампанским?!
– По такому случаю, хоть французским.
– Да, французское было бы в самый раз. Наши бакалейщики тебе и «Мадам Клико» найдут, только гарантии, что оно действительно французское – никакой, так что лучше выпьем нашего, крымского, – сказала она уже спокойным тоном. А затем, на несколько секунд задумавшись, добавила. – А вообще, мне понравилось. – Постояла, опустив голову, и резко отвернулась к зеркалу.
В ресторане на набережной мы выбрали лучшее, что было из закусок и горячего, ну а выпить взяли шампанское. После второго бокала и разговора о том, о сём, Марина, помолчав, в раздумье сказала:
– Похоже, что я влюбилась, а почувствовала это, когда мои картины стали несколько другими – в них появилось больше желтого и оранжевого цвета, а фиолетовый, которому я отдавала предпочтение, почти исчез.
Она подвинула свой бокал, я наполнил его, она медленно выпила и продолжала:
– Последние несколько лет я не позволяла себе никаких влюбленностей. Но вот появился ты, и как-то все стало меняться: ощущения, восприятия, цвета, а еще я смотрела на тебя и возбуждалась – не хотела, но это происходило, само собой. И я решила, пусть все будет так, как желают душа и тело, и отпустила их в свободный полет.
Она примолкла, отпила из бокала и продолжила:
– И еще, моя влюбленность ни к чему тебя не обязывает, я делаю это для себя, чтобы оживить свое творчество.
