смену никто не погиб.
Я была благодарна ему за заботу. Мне было страшно понять, что все мы можем оказаться всего в шаге от немыслимого.
«Я не собиралась прыгать», – сказала я ему. Но на самом деле не была в этом так уверена.
Вернувшись домой, я обнаружила в почтовом ящике рекламную листовку: «Помощь психотерапевта. Отказ от курения, освобождение от фобий, повышение уверенности в себе. Психологическая поддержка при разводе. Помощь скорбящим». Несомненно, такие листовки разнесли по всему кварталу, но мне это показалось знаком свыше. Я набрала номер еще до того, как успела передумать.
Марк мне сразу понравился. Не успел он заговорить, как мне стало чуть легче. Марк у меня высокий, но ни на кого не смотрит сверху вниз; широкоплечий, но совсем не грозный. В уголках его темных глаз прячутся морщинки, придающие ему мудрый вид, а когда он слушает, то кажется внимательным и вовлеченным в беседу, даже очки снимает, будто это поможет ему лучше слышать. При первой встрече я ни за что бы не подумала, что мы с ним будем вместе. Что у нас будет ребенок. Все, что я знала, – что рядом с Марком чувствую себя в безопасности. И это чувство с тех пор не прошло.
Лора допивает чай, моет чашку и ставит ее в сушку рядом с мойкой.
– Как Марк воспринимает свое отцовство?
Я отхожу от качалки.
– Не нарадуется на малышку. Вечером, возвращаясь с работы, бежит к ней, не снимая плаща. Хорошо, что мужчины не кормят грудью, а то он меня к Элле вообще бы не подпускал.
Я закатываю глаза, но, конечно, я не жалуюсь. Хорошо, что Марк столько мне помогает. Никогда не знаешь, каким отцом кто-нибудь станет, верно? Говорят, женщины инстинктивно выбирают мужчину по характеристикам, которые нам нужны в супруге: он должен быть честным и сильным, должен любить нас. Но никогда не знаешь, выйдет ли он в три часа ночи за черносмородиновым мороженым, которого вам так захотелось, будет ли он вставать ночью, чтобы покормить и успокоить ребенка… А к тому моменту, как ты это понимаешь, обычно уже поздно что-то менять. Мне повезло, что у нас есть Марк. И я очень рада, что он остался со мной.
Мой отец за всю жизнь не сменил ни одной пеленки, и, насколько мне известно, мама ни разу его не просила. Просто так было тогда заведено. Я представляю себе, как папа отнесся бы к тому, что Марк укачивает Эллу или привычным жестом меняет грязный подгузник на чистый, и знаю, что папа непременно отпустил бы колкое замечание, мол, «ну и мужики нынче пошли». Я отгоняю от себя такие мысли. Честно говоря, я вообще не знаю, понравился бы Марк папе или нет.
И это не важно. Не должно быть важно. Марк – отличный отец для Эллы, и это главное.
На первом свидании я выпила лишнего. Алкоголь помог мне снять тревогу, чуть ослабил чувство вины оттого, что я отправилась развлекаться всего через два месяца после маминой смерти.
– Обычно я так себя не веду, – сказала я, когда мы очутились в квартире Марка в Патни, обещанная чашка кофе была позабыта, сменившись еще одним бокалом вина, а осмотр
