перед этим фактом, констатировать перед самим собой что я влюбился, ставить себе диагноз. Любовь к ней в один миг стало частью меня, которую не надо было принимать или объяснять. Любовь к ней – это как фантомная и неотделимая часть меня. Ещё даже не познакомившись, не зная её души, характера, я полюбил её. В этом чувстве не было похоти и сексуального влечения, я бы отдал все ей, не прося ничего в ответ. С тех пор не было и дня чтобы я не думал о ней, тем более что история на этом далеко ещё не закончилась. У меня не было страха в тот момент, рассудка и логического мышления. Автомат готовил мой кофе. Я не думал о том, чтобы заговорить с ней, не искал лучшей стратегии. Струйка кофе наполняла мой стаканчик, шоколадная пена обещала мне блаженство. Я просто видел её страдания и предложил ей кофе. Возможно я не осознавал её состояния, так как сам я был максимально одухотворённым и открытым. Возможно на моем лице сияла идиотская улыбка счастья, которая никак не коррелировала с её эмоциональным и физическим состоянием в тот момент. Но в ответ были те самые: «Отвали, чёртов еврей!» Она посмотрела мне в глаза и это был взгляд человека, который был готов на все, чтобы отстоять свою неприкосновенность, своё личное пространство. Это была львица: раненая и от того максимально опасная. От неожиданности меня замкнуло. Смятение, удивление, обида, отсутствие логического смысла в ответе и грубость: все это вылилось на меня в одночасье. Помимо этого, я понимал, что девушка которая мне безумно нравится здесь и сейчас, оборвала всякую надежду и возможность даже просто познакомиться, не говоря уже о чем—то большем. Все эти чувства и мысли во мне взорвались в течении доли секунд. Брызги кипятка по оголённому мозгу – такое я дал произошедшему описание. После я получил объяснение. Но в тот момент я смог лишь выдавить сухое и безжизненное «Простите», одновременно тянув руку к спасительной ручки двери, ведущей в приёмную.
Через мгновенье я вошёл в офис, в приёмной меня уже ожидали первые клиенты. Это были Свен Якобсон и его супруга Доротея Фольчинелли Якобсон. Ли Сан поприветствовала меня и превозмогая свои лингвистические возможности постаралась максимально выразительно представить мне наших гостей. Но получалось ужасно. Ужасно смешно. Это привело меня в чувства. Она произносила имена максимально выразительно и чётко, но акцент и ударения превращали все в кашу. В несъедобную на вкус для ушей кашу! Её слова были быстры и ловки словно монахи шаолинь, затем внезапно они спотыкались и лопались как мыльные пузыри в объятиях у детей в парке аттракционов. Я смог переместить фокус внимания с событий произошедших секундами ранее в коридоре и сосредоточиться на клиентах. Похоже, что супруги Якобсон уже познакомились с Ли Сан и их не смущало её произношение. Впрочем, как мне показалось, они вообще не уделяли пристального внимания происходящему вокруг. Миссис Якобсон эмоционально жестикулировала и шёпотом высказывала какие—то претензии и недовольства мужу. Эта женщина итальянка, Фольчинелли
