ты всё переспрашиваешь? – взбесился Пётр. – Я что, не по-русски говорю?
– Денег хватает, хватает, – мелко закивала Люба.
– Дай мне немножко. Рублей триста или лучше пятьсот.
– Пятьсот? – оторопела она и, встретившись с ним глазами, забубнила: – Я как-то не рассчитывала. Дома. Дома деньги. У меня с собой почти… А зачем тебе, Петенька?
– Давай сколько есть.
– Вот, – Люба жалко улыбнулась и протянула две десятки. – Еще мелочь, но это…
– Мелочь не надо. Ладно, пора мне, – Пётр хлопнул себя по коленям. – Кирюше привет и ни пуха. И все остальным – тоже. Привет.
– А курочку, Петенька! – воскликнула женщина.
В ее голосе было столько драматизма, что Пётр, не выдержав, расхохотался.
Проходя мимо Ку-Клукс-Клана, он на всякий случай спрятал купюры в карман, однако стоило подыскать место более надежное, чем казенные портки.
Зайдя в палату, он поразился той пустоте, которая его окружала. Шесть коек с панцирной сеткой. О матрасах нечего и думать – это банальщина, любой санитар первым делом лезет именно туда. Шесть ободранных стульев – можно сунуть деньги под обивку. Хороший подарок симулянтам. Остается тумбочка – у каждого она своя, да и щелей там должно быть предостаточно.
Пётр отворил скрипучую дверцу и, присев, заглянул внутрь. На верхней полке валялась мятая фольга, твердые, как абразив, крошки и совершенно ненужная алюминиевая ложечка. Ничего другого он и не ожидал. На нижней полке, то есть попросту на дне, лежали чистые носки и пугающе толстая книга – похоже, это все его личные вещи. Что-то не густо.
Прямо «Война и мир», брезгливо подумал Пётр, запуская руку за томом. Книга оказалась геологическим справочником. На хрена?
Между страницами «332» и «333» покоилось несколько зеленоватых купюр. Пётр пересчитал – шестьдесят рублей. Откуда?
В палату, покачиваясь на спичечных ногах, вплыл старик.
– Полонезов! – окликнул его Пётр.
Ноль внимания. Старик дотащился до постели и, утрамбовав подушку, водрузил на нее шахматную доску.
– Э-э… как тебя… Гарри!
– Чего? – встрепенулся гроссмейстер.
– Чья это книжка?
– Твоя, – ответил он, пересаживаясь на место черных.
– А больше ее никто не читал?
– Кому надо? Там, по-моему, одни таблицы. Не отвлекай.
Шестьдесят рубликов. Это значит, он уже стрелял – три раза по двадцатке или шесть раз по червонцу. Или еще как. У Любы вроде бы с финансами напряженка. Спектакль, не иначе. Такую декорацию отгрохали! Актеры опять же – если не все, то как минимум половина. А выдают по десятке.
Зачем ему деньги, Пётр сказать не мог, но твердо знал, что они ему нужны.
– Либо Петруха Ерёмин жмот и придурок, либо он что-то замыслил, – пробормотал он себе под нос и пошел докуривать давешний бычок.
В сортире, у самого окна, кто-то нацарапал: «когда ЭТО кончится?»
Глава 3
Дождь
