высосало веселость из компании. В предлетнем вечернем тепле стала вязнуть тишина.
– Да, Кузьма. Ты чего? – спросил старший с улыбкой, встал, наклонил голову, как бы выражая почтение.
– Вот поинтересоваться пришел, – задумчиво ответил тот. – Кто вам разрешил ленточками сегодня торговать?
– Ленточками? – мужчина усмехнулся, обводя свою компанию глазами. Кое-кто стал подниматься, и тогда Никита шагнул вперед и посадил первого встающего обратно на стул. Тот вскочил, но Никита легко уклонился от удара и врезал протезом в челюсть. Ойкнув, мужчина уселся пятой точкой на землю. Повскакивали остальные, но драка пока не разразилась.
Старший из группы кавказцев еще пытался показать миролюбие, хотя по глазам было видно, что его распирает гнев. Злобно улыбался в ответ и Кузьма.
– Ты мне не придуривайся, – отчеканил он. – Я видел. Деньги брали за ленты. Хотя они бесплатные.
– Мы не…
– Охренели, черти?! – взорвался вдруг Кузьма, и вокруг повисла тишина. Только ветер шелестел в траве, не живой и потому не испуганный командиром. Каждый услышал в его голосе предвестие смерти.
Молчание продлилось долго, и первым его прервал Борька, зарычав на шелохнувшегося справа от Кузьмы мужчину. Тот что-то хотел достать из-за пазухи, и пес ощетинился, показал клыки. Кузьма смерил кавказца взглядом и оттолкнул, продолжив разговор со старшим.
– Вас кто звал сюда? Вы откуда повылазили? Кто у вас главный? – стал он задавать безответные вопросы, напирая, вынуждая пятиться вставших. Ветераны, хоть их и было меньше, взяли шестерых в кольцо. Из ресторана вышли еще трое, и теперь было девять против пятерых, но они чувствовали себя слабее.
– Кузьма Антонович, мы тоже тут живем, у нас документ есть, это наш ресторан, – миролюбиво стал объяснять кавказец, – зачем кричишь? Зачем вы бить нас пришли? Мы ничего не сделали. Если кто за деньги георгиевские ленточки продал, я с этим сам, лично разберусь и Юнусу сообщу.
– Юнус у вас главный? – уже спокойнее уточнил Кузьма.
– Юнус Абдуллаевич, да, он главный. Это его ресторан, он решит этот вопрос. Я скажу, чтобы он вам позвонил.
– Ты че перед ним прогибаешься, эй? – крикнул один из молодых, самый высокий.
Кузьма, не раздумывая, повернулся и наискось пробил в его нижнюю челюсть правым локтем с такой силой, что в тиши хрустнуло, голова неестественно вывернулась и огромный человек, не успевший ни закрыться, ни опомниться, рухнул как подрубленный. Из-под головы потекла кровь.
Пораженные быстротой и жестокостью, люди молчали, и только Борька залился неистовым лаем.
Лишь несколько секунд спустя затмение прошло и, будто запоздавшая вспышка молнии, началась драка, но не все кавказцы бились – некоторые стояли как вкопанные, а один, на которого пошел Кузьма, даже убежал. Борька бросился за ним, догнал, свалил
