малость их поколачивал, брал на испуг. Надеялся, что подействует, что угомонятся. Но, не тут-то было.
Как-то под вечер, возвращаюсь я со службы. А эти суки меня уж у подъезда поджидают. Причём, у каждого из них либо кастет, либо арматурина. Мужик я, не из пугливых. Короче, наворотил тем козлам по самые яйца.
Ну, и малость переборщил. «Переборщил» в том плане, что один из тех отморозков, падая, долбанулся своей тупой башкой о металлический бордюр. И тут же, прямо у нашего подъезда, копыта свои и отбросил.
Вызвали ментов. Во всем признался. Постарался объяснить, как дело было.
Не сказать, чтоб я жил с соседями в дружбе и согласии, однако и вовсе не враждовал. При встрече здоровались. Иногда перебрасывались мы парой фраз. Потому и не понятны мне были их последующие действия.
В один голос соседи вдруг принялись утверждать: будто бы в нашем подъезде никакие наркоманы никогда не собирались. Что избил я до смерти вполне воспитанного мальчика. Они, вообще, приписали мне все смертные грехи: мол пьяница, садист и так далее. Невдомёк мне тогда было, что по своей неосторожности, я прибил сынка некоего Хафиза, хозяина местного крупного магазина. Считай, первого парня на деревне.
Короче, «упаковали» меня с «отягчающими». Законы-то у нас исполняются исключительно в угоду новых «хозяев жизни». Отсюда и свидетельские показания тех самых соседей, получавших продукты питания в магазине Хафиза «под запись», то есть, в долг.
Ну, думаю: кранты тебе парень. Однако помощь пришла оттуда, откуда её и не ждал.
Выручили обычные менты. Никогда бы не подумал, что и в милицейской среде могут оказаться вполне нормальные и порядочные ребята. Были они знакомы с той подъездной шантрапой, знали они и Хафиза и его отпрыска, отпетого ублюдка, павшего под ударом моего кулака. Действия мои милиционеры одобрили, искренне мне сочувствовали. В общем, полностью заняли мою сторону. Впрочем, пойти на открытую конфронтацию с Хафизом, даже они не рискнули. Потому, связавшись с нашей войсковой частью, те менты и устроили мне нечто схожее с побегом. В свою очередь и мои сослуживцы быстренько подсуетились с командировкой.
В конечном итоге, уже утром следующего дня, я трясся в военном эшелоне, следовавшем на юг. Вот так я и оказался на Кавказе. Казалось бы, живи и радуйся. Однако то было вовсе не счастливым концом, а лишь началом кошмарного конца.
Неудачи и неурядицы посыпались на меня после того случая, как из рога изобилия. Громили нас «чехи» и в хвост, и в гриву – везде и повсюду. У меня ж самого, то осечка; то гнойная незаживающая рана. Не одну сотню сослуживцев потерял, а сам жив. Будто бы кто свыше наказывал меня за ту убиенную душу. Смотри, дескать: как тяжко терять друзей, да сообщать близким об их гибели.
Ко всему прочему, жена пишет о том, что выгнали её из того самого злополучного дома. Что снять иное жильё нет у неё средств, что сын болеет. А у нас, как назло, полугодовая задержка
