молоток и взялся за меч. Он скоро прославился, сделался первым лицом среди добровольцев, благодаря своей силе и храбрости. Всегда он сражался там, где битва была жарче, и с тех пор, как удар меча одного из хариджитов рассек ему половину лица, у него образовался рубец, идущий через нос вкось по всей щеке и придававший ему действительно лютое выражение. В 247 (861) г. его товарищи по оружию, недовольные своим тогдашним полководцем, поставили во главе своей по общему избранию Якуба ибн Лейса, или, как его обыкновенно звали, Саффара. Честолюбивый и дикий, но одаренный блестящими качествами полководца, Саффар сумел в скором времени ввести среди своих подчиненных порядок и дисциплину. Их влечение к войне и алчность к добыче стали все более и более разгораться благодаря постоянно увеличивавшейся удаче их оружия, вследствие чего отряды эти становятся вскоре бичом всех соседних стран.
А за этот период времени Тахириды продолжают оставаться в бездействии. С 248 (862) г. в Нишапуре после смерти Тахира жил сын его Мухаммед, в то время как одноименный с ним дядя его, Мухаммед ибн Абдулла, тщетно тратил свои силы среди арабов и турок в Багдаде. Из числа качеств, присущих его роду, Мухаммед ибн Тахир наследовал великодушие, благородство, щедрость, любовь к блеску и роскоши и склонность к наукам и искусствам. Но гордая беспечность предков выродилась у него в невоздержанно-беспутную лень и ничегонеделание. Он вовсе не унаследовал от первого Тахира его искусства править государством, а крайняя молодость еще более содействовала тому, что все его слабости выступали как можно ярче. Управление страны он предоставил своим дядьям и двоюродным братьям, так что в Табаристане ведал государственными делами Сулейман ибн Абдулла, брат же Сулеймана, Тальха, правил в самом Нишапуре, между тем как в столичном дворце Мухаммеда царедворцы и поэты кадили ему фимиам, а он сам поклонялся Бахусу. Этот беспечный, любящий роскошь сибарит был, конечно, далеко не равным противником того сурового полководца со страшным рубцом во всю щеку, который едва ли знал другое жилище, кроме полевой палатки, большей частью ел один лишь сухой хлеб, спал не снимая сапог и во всю свою жизнь находил удовольствие только в шуме и грохоте битвы, в довершение всего не имел равного себе соперника также и в дипломатических уловках и лукавстве, основанных на превосходном знании человеческого сердца. «Если ты с кем-нибудь прожил сорок дней и не узнал доподлинно его характера, то не вникнешь в него и через сорок лет», – была одна из любимых его поговорок. Сам он действительно хорошо знал всех, от халифа до последнего солдата и простолюдина, из среды которых он сам вышел. Все его слова – позже он был так же скуп на разговоры, как и сначала, – носили печать лаконической краткости и так превосходно попадали в точку, что всегда производили сильное впечатление на народ.
Перед самой смертью Саффара посланец халифа Мутамида явился от имени своего повелителя для мирных переговоров в главную квартиру ко все еще непобежденному и наводящему страх полководцу даже
