руками в сидение. Еще я успел удивиться, почему таксист не притормаживает, и тут же увидел его голову, болтавшуюся на груди.
По салону летали сгустки крови, и я безумно озирался, стараясь разыскать свои внутренности, – я был уверен, что они вылетели из чрева и теперь перекатывались под ногами вместе с окурками из вывернутой пепельницы.
– Грузовик! – обрадовался Кнут, и я, не понимая смысла его слов, обрадовался тоже.
Фургон медленно отжимал нас вправо. Целесообразность этого маневра была спорной, однако лучше так, чем мчаться дальше в машине с мертвым водителем. Что творилось впереди, разобрать было невозможно – место лобового стекла занял кусок железа, напоминавший сейфовую дверь.
В правый бок что-то несильно толкнуло, и я почувствовал, что лечу. В окно я увидел пронзительно-синее небо, слишком роскошное для сентября. Потом замелькали какие-то столбы – кажется, деревья, – и сверху упала крыша.
Не знаю почему, но я помнил и то, что было после: гулкое уханье врезавшихся в нас машин доносилось с интервалом в одну-две секунды, становясь всё менее отчетливыми.
О смерти я уже не думал: я ждал ее так долго, что весь пафос успел выгореть. Я лежал, стиснутый горячим железом, и считал столкновения прилипающих сзади автомобилей.
В голову лезла всякая чушь. Например, о том, что, не окажись рядом фургона, всё могло закончиться гораздо хуже. И еще я понял: если бы спортивный «ЗИЛ» не успел уехать, мы бы обязательно врезались в его левый бок. И тогда он стал бы похож на тот, в котором ездит Куцапов.
Часть 2
Побег на ощупь
Живот не болел – это первое, что я отметил, как только пришел в себя. Не открывая глаз, я осторожно ощупал рану… и не нашел ее. На месте пореза пальцы обнаружили едва заметный рубец, отозвавшийся на прикосновение легким зудом.
– Шрам останется, но для мужчины это не страшно, – сказал кто-то рядом.
Разлепить веки оказалось гораздо труднее, чем пошевелить руками. Я пожалел, что проснулся – спать хотелось смертельно.
– Вставай, нужно уходить.
Голос был женский. Молодой. Одна из подружек Кнута? С каких это пор он стал водить их домой?
Я собрал всю силу воли и открыл один глаз. Брюнетка.
– Не прикидывайся умирающим.
Девушка сдернула с меня одеяло, и я, скосив открытый глаз, увидел, что лежу совершенно голым, однако незнакомку интересовал лишь мой шрам. Она деловито помяла мне живот и кинула в ноги одежду.
– Собирайся. Твои вещи я уничтожила, поскольку они пришли в негодность.
Обиженный таким невниманием к своему телу, я робко перевернулся на бок.
– Ты мне всё назад положила? Кишки, печенку? В машине ничего не осталось?
Незнакомка улыбнулась и осмотрела меня еще раз, более внимательно. Я торопливо прикрылся. Прыснув, она отошла в дальний угол и присела
