таг, —сказал Валеркин отец и подал команду заводскому оркестру, который ко дню прибытия немцев разучил один из торжественных немецких маршей. Немцы улыбались, протягивали руки, для рукопожатий, и как—то неестественно позировали немецкому фотографу в военной форме. Он щелкал фотоаппаратом и что—то говорил про русско – немецкую дружбу, показывая большой палец.
– Господа офицеры, вы находитесь на территории тридцать пятого смоленского авиационного завода. Здесь мы производим моторы для наших истребителей И— 16 и МИГ— 3— 3, а также для нового штурмовика ИЛ— 2, – сказал директор. Прошу вас пройти в заводской клуб, где состоится торжественная часть нашей дружественной встречи.
Многие немецкие летчики уже были знакомы по Испании с советским самолетами. Но после того как в их авиационном парке появился «Мессершмитт БФ— 109», советские самолеты стали значительно уступать инновационным технологическим самолетам немецкого производства. Летая в составе легиона «Кондор», они уже давно опробовали наши «Ишаки» на убойность, и хорошо знали, как красиво горят русские деревянные самолеты если их расстреливать из пулеметов MG—7,92 мм.
Молодой немец в звании фельдфебель, который фотографировал своих сослуживцев выбирал моменты и старался заснять заводские корпуса и стоящую под навесом продукцию, но как только он наводил свою «Лейку», неизвестно откуда появлялись странные люди в серых костюмах и широкополых шляпах, которые вставали перед фотоаппаратом, и всячески мешали немцу нажать на спусковую кнопку.
– Валера, скажи этому немцу, что фотографировать завод, цеха и продукцию запрещено, это является государственной тайной. Если он будет продолжать фотографировать, то эти ребята из НКВД просто отберут фотоаппарат и засветят ему пленку, —сказал отец.
Валерка кивнул головой в знак согласия и продумав предложение, выдал на немецком то, что просил отец.
– О, юнге, ты не плохо говоришь на немецком, —сказал фельдфебель. Я прекрасно понимаю что это секретно. Не волнуйся, передай своим господам большевикам, что я больше не буду.
– Меня Валерий звать, —сказал Краснов по—немецки.
– А меня— Франц—Йозеф Нойман, – представился немец по— русски, вызывая удивление. Он козырнув рукой в черной кожаной перчатке и молодцевато, словно юнкер, щелкнул каблуками хромовых сапог.
– А я майор РККА Краснов Леонид Петрович, – сказал отец. – А это, мой сын Валерий, ответил он немцу.
Валерий подал свою руку, и фельдфебель, сняв перчатку, пожал её скрепляя знакомство. Он похлопал Валерку по плечу, и сказал:
– У тебя неплохой немецкий…
– А у вас неплохой русский, —сказал Валерка.
– Я русский… Русский по матери… Вернее в моих жилах тоже течет славянская кровь. Моя мать когда—то после вашей революции вышла замуж за инженера Ноймана и уехала с ним
