что такое может случиться.
Мысленно я решил больше не ходить в лес. Пусть даже меня считают трусом. Я туда больше не ногой.
– Я же говорила тебе, чтобы ты не выбегал на улицу, – отчитывала меня сестра, видя моё подавленное состояние.
Я только тупо глядел на неё, произнести какое либо слово я просто не мог.
– Ну почему, ты никогда меня не слушаешься? – уже более мягко поинтересовалась она.
Она прижала меня к себе и гладила по голове.
– Всё хорошо. Не бойся.
Её слова понемногу успокаивали меня, но сердце всё равно продолжало биться в учащённом ритме.
– Дороти, это ведь голова волка была нарисована на корабле? – спросил я немного успакоясь.
– Да. А что?
– Ведь ты, меня называешь волчонком, неужели я на него похож?
Она весело рассмеялась.
– Почему тебе не нравится волк?
– Ведь он приносит беду людям, горе, нападая на них, что в этом может хорошего?
– Люди больше приносят друг другу горя, чем все животные в суме взятые. Волк никогда не нападёт на человека первым, только в случае если тот представляет для него угрозу.
– Даже если он будет голодным, то он не нападёт на меня?
– Я думаю, что ему проще поймать зазевавшегося кролика, чем ломать зубы об костлявого мальчишку, – смеясь, шутила Дороти. – Но проверять на деле не советую, – уже серьёзно добавила она.
– И не очень то и хотелось, – пробурчал я
– Волк очень смелое и хитрое животное, прежде чем, что делать в отличие от тебя, он подумает.
– Ты хочешь сказать, что я не думаю, перед тем как что-то сделать? Тогда зачем меня называть волчонком, если я не такой умный и хитрый? – обиженным голосом спросил я.
– Вот поэтому ты пока волчонок, а не волк, – рассмеялась она.
Объяснений сестры было вполне достаточно. Происшествие потихоньку уходило из памяти, но когда оно изредка возвращалось, то по коже пробегала волна холодка, и сжималось сердце.
Я просто шарахался по дому, не зная чем себя занять, на улицу было страшно выходить, Дороти не стала мне докучать своими заданиями, и я оказался отдан полностью себе.
Разглядывая улицу через пыльное окно, я заметил, что жители в появлении собак извлекли выгоду. Многие тащили по улице уцелевшие части тела, диких собак, что они с ними сделают, было понятно изначально. Да и оставлять их там нельзя ведь на их запах могут придти другие, которые захотят попробовать падаль, хотя запах гари мог бы и отпугнуть.
Дороти не произносила больше не слова, тихо глядела на меня, пытаясь понять, что творится у меня в душе, но как она могла это понять, если я сам этого не знал. Слоняясь по комнате, я наткнулся на свой нож, а так как я к нему
