Получился такой хард-рок шёпотом. Прекрасный и жутковатый саунд. Кажется, все ожидали, что Жора вот-вот запоет, но он не запел. И от этого прекрасная жутковатость только усилилась.
В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Потом дверь хлопнула ещё раз, раздалось: «Да держи её!», – и в красный уголок вошёл темноволосый, слегка кучерявый мужчина в громоздких очках, а за ним – невысокий, щупленький, чернявый, в расстёгнутом пиджаке и при галстуке, с накинутым на плечи пальто. Левая рука была в гипсе и висела на бинте.
– Эт что, – хихикнул Андрей, – Юрий Никулин, что ли, из «Бриллиантовой руки»?
– Это, – голос Михаила стал строгим, как у учителя, – Аркадий.
– Этот, который блатарь?
– Тихо… Сидим и смотрим.
– Здорово, парни! – обратился к музыкантам на сцене мужчина в очках. – Готовы?
– Мы-то готовы…
– А мы тоже через пять минут.
И тут внесли пульт, громоздкий магнитофон, штативы, чемодан, из которого без промедлений, с какой-то автоматической отточенностью вынули микрофоны и стали устанавливать возле барабанов пианино. Летели разматывающиеся в воздухе шнуры, вонзались в розетки вилки… Это напоминало работу бригады электриков. Настоящих, а не из жэка…
Во время этой круговерти чернявый с загипсованной рукой юркнул под трибуну и через минуту вынырнул без пальто и с порозовевшим лицом.
– Стол сюда, – командовал один из электриков, – пульт сюда.
– Итак, – заговорил мужчина в очках, – объясняю положение дел. Мы хотим записать концерт Аркаши, – он указал на чернявого, – в сопровождении настоящей рок-музыки. Я слушал вас – вы настоящая музыка рок. Предлагаю такой сценарий. Сначала вы исполняете две-три свои песни…
– Пять, – с каменной твёрдостью сказал Жора, и мужчина, секунду подумав, ответил:
– Четыре. Четыре песни. А потом приходит Аркаша, и вы играете с ним.
– А что мы будем играть? В каком стиле? Надо порепетировать.
– Рэпетируют те, кто нэ умэет играть, – сказал чернявый; сказал вроде бы тихо, но слова ударились в стены, и стены словно завибрировали.
– Определимся по ходу, – добавил мужчина в очках, кивнул электрикам: – Ну как, готово?
Человек за пультом – «восьмиканальник», определил Михаил – стал давать команды музыкантам, выстраивая звук. Это продолжалось минут десять. Второй человек, за магнитофоном, вынул из картонного футляра огромную бобину, вставил её в штырь, провёл ленту через лентопротяжный механизм, вдел в зажим на второй бобине, пустой. Чем-то пощёлкал и поднял руку:
– Готов.
– Поехали! – сказал мужчина в очках, и на магнитофоне щёлкнула клавиша записи, бобины бешено закрутились.
Музыканты переглядывались растерянно.
– Ну что вы?.. Сергей, отбой… Плёнка ведь тратится. У вас есть ведь эта… про мерзость.
– Давайте «Мерзость», – отозвался Жора.
– По
