из Израиля.
– А ра-бы? – с усмешкой в растяжку переспросил Нелюбов.
– Арабы, арабы… А вот рабы от литературы могут откушать у меня, – тут же подхватил Иволгин. – Черной икры не гарантирую, но выпить и закусить найдется. Хотя дым подмосковных пожаров у меня как раз с ней, с икоркой черной, ассоциируется.
– О, гурманище! Да ты черную икру коптить предпочитаешь? Может, еще и уху с ее помощью осветляешь по рецепту «Книги о вкусной и здоровой пище» 1953 года? – спросил Родов.
– Это как?
– Меня сия книга до сих пор воодушевляет. Действительно не читали? Тогда цитирую: «Положите черную икру, паюсную или зернистую, в марлю, опустите в кастрюлю, затем, через десять минут, выньте и выбросьте». И это не пособие для олигархов, это несколько переизданий миллионным тиражом для обычных строителей коммунизма!
– Ну, допустим, для оттяжки необязательно уж вот так, – возразил Андрей. – Можно растереть ее в ступке с холодной водой и в два приема вливать в кастрюлю. Но на самом деле с икрой у меня другая история. Поехали, по пути расскажу.
– Жаль, ну никак сегодня не могу разделить вашу компанию, – неискренне посетовал Косицын и снова исчез из поля зрения.
– Да уж как мы без такого разделителя компании? Я ж тебе говорил, – подмигнул Нелюбов. – У него на голове плешка, а в голове флешка. Сейчас дунет домой все услышанное на бумагу скачивать.
Глава 8
– Ну, вы-то должны помнить, в семьдесят втором году температура тоже долго держалась за тридцать, ни окно, ни форточку не откроешь, – продолжил Иволгин, когда они втроем, преодолевая смог, перебежали к его «Санта Фе». – Тоже горели окрестные леса и торфяные болота. А кондиционера в машине, как и самой машины, у меня тогда еще не было.
Впрочем, я гари хлебнул немного. Может, не такая все-таки была концентрация или консистенция, а может, иное было здоровье. Скорее, и то, и другое. Но, главное, спасла командировка. Причем, – поднял вверх от руля указательный палец рассказчик, – и до сих пор одна из самых памятных и экзотических. Угадайте, куда?
– Ну, не на Бали же? – усмехнулся Нелюбов. – Нет, не на Бали, и не на Маврикий! А в простой советский Калмыкий. Вряд ли бы выпала когда иначе такая командировка на долю девятнадцатилетнего сотрудника. На десять дней, да еще с этаким полусвободным заданием – найти по слухам оставшихся еще там «двадцатипятитысячников», питерских пролетариев, приехавших проводить коллективизацию.
– Опять питерских? – не преминул подметить Родов.
– Ну нынешние-то по меньшей мере миллионники и не с Путиловского, – подыграл Нелюбов.
– Это точно. Да еще надо было посмотреть, как проходит уборочная страда, написать о передовиках-комсомольцах, кстати, они все почему-то оказались с немецкими фамилиями. В такие командировки ездили обычно куда более именитые коллеги. Но все опытные
